Всех трясло, всё покачивалось. Те участки земли, которые считались относительно спокойными, были отмечены, задокументированы, насколько это было возможно в условиях постоянной качки укреплены. Именно на них и возводились вавилонские башни небоскрёбов, на которых выращивались бобы и другие приносящие плоды, обвивающие их гибкостеблые. Внутри башен друг над другом в пронумерованном порядке располагались боксы. Боксы, больше похожие на соты, чем на жилище представляли собой вариант компактного удобства, административный отсек, сплошь утыканный торчащими из кресел служащими, находился тут же. Школы, детские сады располагались на самой верхотуре – вытянув шею сквозь облачный шарф башня почти касалась макушкой неба, только здесь можно было по-настоящему разглядеть солнце. Принимая непосредственное участие в «переселении народов» население, по мере взросления стекая по внутренним стенкам башни, перебиралось на более низкий уровень, но даже это не примиряло человека с уготовленной ему участью ¬ человек всё еще боялся быть погребенным заживо. День за днём обрушаясь, подминая под себя всё надстраивающиеся ноги, башня, как Колосс, оседала всё ниже. Нижние уровни становились естественными пластами захоронения тех, кто хоть чуть-чуть, но своё пожил. По страшной иронии, вскарабкавшись чуть ли не на вершину бессмертия человек погибал раздавленный своими же руками воздвигнутого. Там, где раньше под дом отводили новый участок, сейчас под строительство отводился новый уровень – легкость материалов, дотошность выверенных конструкций позволяли бесконечно устремляться ввысь – стремление к жизни сдерживалось лишь слоем разреженной атмосферы. К профессиям, которые всё еще можно было применять за пределами башен, относились археологи и разведчики, по сути одни и те же люди. Разведчики – те же археологи, только романтики, только копая землю они, веря в лучшее, всё еще надеялись найти относительно устойчивый пласт земли, на котором, как на дрейфующей льдине, можно было бы построить новую башню.
– Нашла! – крикнула девушка кому-то через плечо.
– Заканчивай, кажется опять начинается! – раздалось ей в ответ. Девушка с опаской оглянулась на подкравшуюся сзади тень.
От каждого плевка ветра башня шаталась как гуттаперчевая, и, хотя не было зафиксировано ни единого случая того, чтобы башня рассыпалась, не было такой, которая бы в конце концов вместе со всем своим скарбом так колом и не была бы проглочена – торчащий из земли исполин в одночасье превращался в культурный слой, «подарок» для будущих археологов. Когда башня обрушалась дотла, археологи были единственными, кто мог прийти на помощь выжившим, но о том, чтобы кого-то спасти не могло быть и речи, даже горстку людей вряд ли можно было довести по кипящей, раскалённой земле до перенаселенной, разбухшей, едва вмещающей уже имеющихся жителей соседней башни. Если терпела бедствие одна – с другой оставалось только наблюдать за крушением. Если светило солнце. Сами отважные, если только их до костей не сжирала лава, рано или поздно также становились достоянием немногочисленной когорты червей и своих же коллег, будущих представителей своей профессии.