В «Вилле в нагрузку», что соответствует намёку на неудобство и лишнюю, ненужную тяжесть отношений, узнаётся Вильям Ноллис – опекун Мэри Фиттон, который не только был неравнодушен к ней, но и пытался контролировать каждый её шаг, причём всегда неудачно, о чём при дворе ходили анекдоты.
Тогда для друга – Вильяма Герберта остаётся «Вилли сверх того», что, в свою очередь, соответствует намёку на превышение статуса Вильяма Герберта, который был старшим сыном графа и наследовал титул, над статусом Мэри Фиттон, которая была, всего лишь, дочерью джентльмена, т.е. намёком на желание, хотя и не запретное, но не по чину.
Начиная со второго катрена в прямую трактовку первого катрена начинает закрадываться, пока только, сомнение. Что это за «желание» такое, великое и просторное, в котором можно спрятать «желание» поэта? Зачем поэт просит об этом? Почему «желания» других принимаются этим «желанием», а поэту такое «не светит»? Вопросы остаются без ответа, что предлагает строить только догадки.
Но так как прямого объяснения нет, а есть только с виду безобидные намёки, то разгадывать их кажется совсем не обязательным, ведь поэт мог и просто всё напутать.
Тем более, что третий катрен, кажется, теперь уж точно указывает на путаницу в «Виллах», ведь «твой Вилл» здесь выступает полной собственностью возлюбленной, а отнюдь не поэта, как в первом катрене. Иначе, не требовалось бы согласия возлюбленной на «добавление одного желания» поэта к «твоему Виллу», о котором просит поэт.
Поставив этот диагноз путаницы третьему катрену, уже совсем легко тот же диагноз переносится на второй катрен, а заодно и на первый, ведь он то и противоречит третьему.
Замок сонета на фоне трёх запутанных катренов кажется такой же безобидной загадкой, не имеющей рационального объяснения.
Таким образом, прочитать сонет 135 в прямом смысле удаётся только в части отдельного первого катрена.
Остальное, смягчив диагноз, можно оправдать расстройством чувств поэта, перепутавшем все свои переживания и не заметившем нестыковок в именах и определениях.
Видимо, так поэт и собирался защищаться от обвинений в неучтивости, если возлюбленная всё поймёт, ведь прямо ничего обидного не было сказано.
На этом можно было бы оставить сонет 135 и идти дальше, но тогда исчезают основания для тех, ранее сделанных, выводов о смене тона в сонете 135 и причине этого – разговоре с другом о возлюбленной перед его отъездом.