Моя вина как исполняющего обязанности командира дивизиона в том, что я смирился с существующим положением дел, вёл себя аморфно, в то время как надо было действовать напористо. В данном случае обязан был добиться переноса угольного склада или изменения табеля постам. Если требовалось, то для решения этих задач надо было «доходить» до вышестоящих командиров, а не останавливаться на полпути».
Генерал слушал меня внимательно, не перебивая, уперев в меня свой тяжёлый взгляд.
Когда я закончил ответ он с минуту помолчал, что-то обдумывая, но, не отрывая от меня сверлящего взгляда «удава»:
– «Предположим так…. Какие Вы поставите перед собой задачи, если будете назначены на должность?
Каковы сроки их реализации?».
В глубине души я вздохнул – самый трудный момент беседы позади. Конечно, не менее важно, как я сейчас буду отвечать на вопросы, но первый был основным. За моим ответом на него могла последовать команда: «Вон из кабинета!».
Сейчас я стал себя чувствовать поуверенней, тем более, что был неплохо подготовлен.
На вопрос генерала, «какие я поставлю перед собой задачи», у меня был готов ответ. Этот вопрос я его часто ставил перед собой, думая о том, что произойдет, если я стану командиром дивизиона. Кратко доложил.
Акчурин задал ещё несколько вопросов организационного плана по руководству дивизионом.
Ответил.
Наконец генерал произнёс долгожданное:
«Заместители и начальники родов войск! Какие будут вопросы к капитану Рыжику?».
Начали задавать вопросы замы. Не скажу, чтобы их было задано большое количество или ответы вызывали у меня затруднение.
Вопросы небыли новыми – на многие из них я отвечал на всякого рода комиссиях и проверках, поэтому всё шло гладко.
Совершенно неожиданно прозвучал вопрос начальника тыла:
– «Товарищ капитан! Может быть уже завтра, если командир корпуса окажет доверие, Вам придётся заниматься не только техникой, но и войсковым хозяйством. Скажите сколько и каких ножей должно быть на кухне? Это первый вопрос, а второй: нормы довольствия по солдатскому пайку?».
Находясь на должности командира батареи, я к кухне, столовой и продовольственному обеспечению не имел никакого отношения. Этот вопрос мог остановить мою карьеру, если—бы не недавний случай.
Когда приезжали комиссии расследовать ЧП, то, обедая в дивизионе, один из проверяющих спросил меня: – «Хочется солёного…, нет – ли селёдки?».