Посидев немного, она встала.
– Я пойду поливать дальше. Ты, как покушаешь, переодевайся и выходи на огород. Если добавки захочешь – кастрюля на плите, мясо в другой кастрюле. Хлеба, правда, больше нет, завтра в пекарне утром свежий будет.
И только она собралась уходить, как в дверях раздался голос:
– Это у нас кто здесь?
– Ох, Федя! Федя, так это ж Алёнка!
Алёна подняла голову от тарелки, оторопело смотря на мужчину, стоящего перед ней.
На того самого мужчину, который очаровал ее на пруду.
И вот он стоял перед ней, сложив руки на груди и опершись о дверной косяк, и улыбался своими сапфировыми глазами.
– Красная шапочка? – И теперь улыбнулись его вишневые губы.
Но Алёна, глядя на него, сейчас видела перед собой себя: разомлевшую, с набитыми, как у прожорливого хомяка, щеками и испачканным ртом. Больше всего на свете ей захотелось провалиться сквозь землю, и чтобы никто и никогда ее не видел.
– Ах, вы же сколько лет-то не видались! – Воскликнула Валентина Ивановна, приложив ладони к щекам. – И оба уже такие взрослые!
– И красивые, – добавил Фёдор вкрадчиво. Мать цокнула языком, но не сдержалась от улыбки.
– Особенно красивые, Федечка, это правда.
Голос у Фёдора как будто бы и не изменился: но стал более глубокий и сильный, хотя он так же разговаривал негромко, почти вкрадчиво; казалось, он совсем не умел кричать. Между тем, речь его всегда была уверенной, спокойной и ровной.
– Ну, вы пообщайтесь хоть, я пойду на огород. Алён, ты помнишь?
Девушка, пряча глаза в тарелку, кивнула.
Валентина Ивановна ушла. Фёдор проводил ее взглядом, а затем молча принялся разглядывать Алёну, у которой, к слову, кусок застрял в горле. Потупившись, она замерла на месте. Руки ее дрожали, лицо пылало, как будто она склонилась над костром. Откуда, с чего, почему такое волнение?!
– Сколько тебе лет теперь, Алёна?
Алёна тяжело сглотнула, по-прежнему не глядя на него.
– Семнадцать.
– А почему не смотришь на меня? Противен?
Он, конечно, и сам отлично знал, насколько абсурдно это звучит.
Так, Алёна совершила над собой поистине геркулесовское усилие посмотреть на него. Если и не в глаза, то хоть на нос можно посмотреть – он, впрочем, недурен. А если и не идеален, то нисколько не портит его внешность.
– А где ж шапочка твоя?
– Дайте доесть, – резко оборвала Алёна.
Он расхохотался.