Да…так и есть. Вот Василий прокрадывается в комнату, где под
замком держали моих химер, и осторожно выпускает наружу. Следующий
кадр, место моей возможной казни сверху и заставший ряд людей с
винтовками в руках. А вот и я стою у стены, презрительно ухмыляясь.
Прямо момент из остросюжетного фильма. Жаль, это реальность и
второго дубля, как и новой жизни, у меня уже не будет.
– Зачем пришёл? – вполголоса спрашиваю я.
Пытаясь понять откуда идёт звук, старик вертит головой. Но
вокруг уже, считай, кромешная тьма, так что с первого раза он меня
не находит.
– Помочь. Понимаю, что ты уже к нашим не вернёшься. Но парень
ты, вроде, хороший, да, и родня всё-таки хоть и через десятое
колено. Так что не серчай сильно на командира и шельму эту
Лекентия. Не ведают, что творят, – устало проговорил он, поправляя
мешок.
Вроде, не врёт. Да, и зачем ему это? Вот, если бы Андреич
пришёл, то тогда, да, я трижды подумал прежде, чем выйти. А тут…эх,
была не была.
– Здесь я. Ну, здравствуй Василий Степанович, – выходя под его
взор, сказал я.
– И тебе не хворать, Яков. Давай хоть под крышу зайдём, лишние
уши нам тут не нужны.
Зайдя внутрь покосившейся хибары, мы очистили один уголок от
пыли и присели.
– Есть, небось, хочешь?
Я только качнул головой. Уже, считай, целые сутки без еды и
воды. Так что подкрепиться не откажусь.
– Местечко для ночёвки ты, конечно, то ещё выбрал. Тут же рядом
пост наших. Огонь разжёг бы и пришли к тебе проверять кто это тут
балует, – продолжил старик.
Мне оставалось только пожать плечами. Он был, бесспорно, прав.
Что ж, буду учиться на своих ошибках, раз другого варианта не
предвидится.
– Давай, налегай. Я с тобой долго сидеть не могу, в отряде
хватиться могут. Так что ешь и слушай. Помочь тебе хочу. Расскажу,
где что в Петрограде, да, как выжить тебе самому можно на первое
время.
Снова кивнув, я накинулся на уже разложенную еду и стал внимать
лекции Василия Степановича.
– Значит так, вот тебе карта, я здесь кое-что пометил. Где наши,
где беляки, вот тут зелёные обитают, а здесь тать всякая кучкуется.
Простой люд, понятно, почти везде есть. Как прослойка в пироге.
Одна погуще, другая потоньше. Крестики, это посты, а где линия
пунктирная, там спорные места, за которые всегда битва идёт, –
вещал он, тыкая пальцем в бумагу, развёрнутую передо мной.