Моим основным соперником на выборах станет Ирина, и уступать ей я не намерен. Не для того я столько лет готовился к этим выборам.
Но воспоминание о нашем знакомстве, ужине и поцелуе все равно приятно греет изнутри. Губы сами собой расползаются в улыбке, когда я мысленно возвращаюсь обратно в дом отдыха.
И все-таки Ирина до умопомрачения красива, и устоять перед ней невозможно…
Сам не замечаю, как за воспоминаниями подъезжаю к своему дому. У меня трехэтажный коттедж на окраине Печорска, в частном секторе. Ворота автоматически открываются, и я заезжаю во двор. Паркую свой «Мерс» рядом с белым «Каеном» Алины и захожу в дом. Свет на первом этаже горит только в одном помещении — на кухне. Туда и иду.
Встав в дверном проеме, наблюдаю картину маслом: моя жена, закинув ноги на стол, в одной руке держит стакан с коньяком, а во второй тонкую сигарету.
— О! Мой любимый муж вернулся, — произносит с сарказмом и затягивается сигаретой.
От одного вида пьющей жены меня начинает воротить. Я давно понял, что женский алкоголизм не лечится. Не помогли никакие клиники: ни в России, ни в Европе, ни в Америке. Каждый раз Алина обещала мне бросить пить и каждый раз, возвращаясь после терапии, хваталась за бутылку снова.
Ничего не отвечая, я прохожу к раковине и принимаюсь мыть руки.
— Я слышала, на выборы зарегистрировался новый кандидат из Москвы, — продолжает пьяным голосом с издевкой. — Упс, к нам приехал ревизор.
Закрываю кран, вытираю руки полотенцем и поворачиваюсь к жене.
— А ты и рада, — констатирую.
Алина залпом допивает оставшийся в ее стакане коньяк. Меня всегда поражало, как она пьет крепкий алкоголь и даже не морщится.
— Что, Лёва, ситуация выходит из-под контроля, да?
Алина пьяно смеется и наливает в стакан новую порцию. Делает еще глоток, затем затягивается сигаретой. Мне настолько омерзительно смотреть на собственную жену, что, кажется, стошнит прямо здесь и сейчас.
— После выборов я с тобой разведусь, — произношу твёрдо и уверенно.
Издевку с лица Алины, как рукой снимает. Она вмиг становится серьезной. О, да. Это же ее самый большой страх — если я от нее уйду. Как Алина меня только не шантажировала семнадцать лет нашего брака: сначала своим отцом-прокурором, потом ребенком, потом тем, что что-то с собой сделает. Я не верил. Но когда первый раз подал на развод, она наглоталась таблеток. Еле откачали.