Том уставился на Джеймсона.
– Помочь студентке добраться до машины в дождь – с каких пор это считается нарушением? – спросил Макмертри, следя, чтобы голос звучал ровно. Он убрал фотографии в конверт и толкнул его назад в сторону Джеймсона.
– Мое мнение, равно как и мнение совета: поведение, которое запечатлено на этих снимках и свидетелем которого стал декан, является неподобающим, – заявил тот сурово. – Из уважения к вам и в память о вашей ушедшей жене совет, по моей рекомендации, решил не упоминать эти факты в письменном порицании, но вы должны знать, что совет принял их во внимание.
Вот так-то.
В третий раз за последние пятнадцать минут Том получил удар под дых, но на сей раз терпение его лопнуло.
Он метнулся к Джеймсону, схватил его за ворот, прижал к стене и приподнял над полом.
– Профессор, вы меня душите.
Том яростно встряхнул его, и лица их едва не коснулись одно другого.
– Не смей при мне говорить о моей жене. Не смей говорить о ней так, будто вы были близко знакомы. Для тебя она – миссис Макмертри, а ты крыса и продажная шкура.
Том услышал, что декан вызывает службу безопасности, кто-то положил ему руку на плечо. Это был Руфус.
– Отпусти его, Том. Не надо. Я бы сделал то же самое, но ты его отпусти.
Медленно Том опустил своего бывшего студента и наперсника на пол.
– Как ты мог со мной так поступить? Ты был моим другом, Джеймсон. Я тебе доверял. Почему же?..
– Спасибо, что предъявили доказательства моей правоты, – прошептал Тайлер. Оправившись, он обратился к совету директоров: – Думаю, что всем ясно: сегодня вы приняли мудрое решение, и мои рекомендации оправданы. А если бы он так обошелся со студентом? Или коллегой?
– Ты его спровоцировал, негодяй. Ты его подставил.
Коул было бросился на Джеймсона, но Том схватил его за руку.
– Это лишнее, Руфус.
– Как юрисконсульт университета, я рекомендую совету изменить свое решение и заменить порицание временным отстранением, – сказал Джеймсон, уже громко и властно. – Очевидно, что профессор не в себе, ему нужно время, чтобы… взять себя в руки. Отстранить от работы на три месяца. Потом, если он одумается и согласится на предложенные сегодня условия, он сможет продолжить работу в школе. Все за?
– Можно не голосовать, – сказал Том, слыша в собственном голосе тяжелую усталость. Весь адреналин из него вышел.