– Йоши-тян? Йоши, ты заснул?
Отец Гао осторожно потрепал по плечу задремавшего прихожанина. Иосиф вздрогнул и резко выпрямился. В последние годы его проблемы с нервами заметно усугубились.
– Прости, падре. Меня усыпил хор. А твоя лекция мне понравилась.
– Это называется проповедь, Йоши-тян.
Падре сел на деревянную скамью подле Иосифа. Свет от алтаря чудесно дрожал в прохладе церковного зала и мог легко добраться до сердец самых сомневающихся прихожан на последних рядах. Задачей Гао было открыть эти сердца, и к каждому воскресенью он исправно готовился, засиживаясь до глубокой ночи. В последнее время это давалось труднее. Гао не понимал почему.
– Вижу, что утомил тебя, Йоши-тян. С непривычки трудно слушать длинные проповеди. Но ты пришел раньше – я назначил тебе к полудню.
– Зачем ты звал меня, Гао? Атмосфера не располагает к тому, чтобы открыть по банке пива и вспомнить былое. Снова хочешь поспрашивать про Чжан Лоу?
– …да, – падре неловко сцепил руки на коленях. – Я грешен, Йоши. В прошлый раз сокрыл от тебя правду. Я знаю, что у Чжан Лоу была подруга, о которой он мог упоминать на твоих сеансах. Скорее всего, именно она и подтолкнула его к роковому выбору.
– Подруга? Девушка? Дио мио, падре, после смерти невесты Чжан смотреть на других женщин не мог. Я больше чем уверен: к самоубийству его привело не только чувство вины, но и одиночество – длительная сексуальная фрустрация.
Падре инстинктивно дернулся, отодвигаясь от Иосифа. Смущение накрыло обоих, Йоши чуть позже.
– Прости, Гао, – наконец, улыбнулся он. – Я лишь хотел сказать, что вряд ли у Чжан Лоу была подружка.
– Не подружка, – падре прокашлялся, чтобы вернуть силу голосу. – Он даже не видел ее ни разу. Они познакомились в Интернете и стали много общаться. А потом он наложил на себя руки. Ее звали Бэй.
Иосиф прищурился. От запаха ладана у него кружилась голова, и в полутьме церкви лик казался особенно бледным. Падре забеспокоился.
– Ты здоров, Йоши-тян? С тебя можно святого мученика писать.
Доктор слабо улыбнулся.
– Проблемы с нервами, падре. Уже не ново. Ты, может быть, забыл, но я в школе отличался повышенной возбудимостью.
Падре не только не забыл – он помнил все даже лучше самого Иосифа. Например, тот случай в пятом классе, когда мальчик с другой параллели высмеивал розовый пенал Йоши. Маленький Иосиф, обиженный и перевозбудившийся, чуть не воткнул циркуль в глаз задире, а когда учитель растащил их, упал в обморок. Гао сидел с ним до вечера – пока не пришла мама. В седьмом классе Иосиф подружился с девочкой. Кто-то из старшеклассников в шутку поженил их, а потом задрал девочке юбку и назвал нехорошим словом. Иосиф не стал лезть в драку. Но через пару месяцев у обидчика обнаружилась фобия острых предметов – он со слезами уверял взрослых, что повсюду натыкается на предметы, угрожающие его жизни. Возможно, между этими событиями и не было связи, но Гао как-то раз заметил в рюкзаке Иосифа странную коробку с металлическим мусором, ржавыми обломками и ворохом скрепок. Гао никому не сказал.