Он уже привык к этому звуку и узнавал его с легкостью. Двадцатилетняя Фэйфэй сглатывала слезы.
Падре исповедовал ее давно и знал, что за грех терзает ее сердце. Будучи замужем, Фэй страдала от тайной страсти к другому мужчине. На каждой исповеди она шептала, что это ее чувство греховно, почти противоестественно. Падре понимал: вряд ли за грозными словами скрывается что-то поистине страшное. Скорее всего, Фэйфэй влюбилась в университетского профессора, возможно, тоже женатого. О том, чтобы признаться ему, не было и речи, но девушка все равно терзалась чувством вины. Она просила наказания, но падре никогда не был с ней слишком суров.
– Простите меня грешную. – Шепот красных губ робко поцеловал узорную решетку ставни.
– Бог простит, – улыбнулся Гао, изображая пожилой бас.
Тайфун, пришедший с корейских островов, к середине сентября затянул шанхайское небо жемчужной дымкой. От резких порывов ветра выжженная солнцем зелень срывалась с ветвей и покрывала мощеные улицы французской концессии. Когда к 28 сентября облака потемнели и пролились первым несезонным дождем, в Шанхае наступила осень – самая холодная за последние десять лет.
Ступив за порог церкви, священник суетливо полез в портфель за зонтом. Козырек над входом не спасал от сочного косого ливня, и рукава сутаны успели промокнуть, пока Гао неловко раскрывал зонтик.
Круглое красное пятно в мокрой дымке терпеливо ожидало его внимания.
– Фэйфэй! – Гао чуть не выронил зонт.
– Ты сегодня долго, падре. – Прихожанка тряхнула короткими волосами. Элегантное каре до середины шеи и летний плащ «Прада» выдавали в ней богатую модницу – из той узкой и на удивление симпатичной прослойки, которую в Шанхае именовали «вторым счастливым поколением».
– А где господин Ван Мин? Кажется, я не видел его сегодня в церкви.
– А меня видел?
Гао заморгал. Об этом его предупреждали, в этом заключалась опасность дружбы с прихожанами – как избежать греха, гуляя в туманной области недоговорок и недознания? Анонимность исповеди и дружеская искренность сталкивались под кривым углом, и Гао стоило огромных трудов огибать его правильной дорогой.
– Я видел, как ты заходила в церковь. На исповедь.
Внимательный взгляд Фэйфэй потерялся в тумане усилившегося ливня.
– Ван Мин не ходит на исповедь, – сообщила она.
– И точно. Я ни разу не исповедовал его.