Дуняша достала из сумочки железную фляжку и сделала глоток. Закусила мятным пряником, чтобы сбить легкий запах агавы.
Вчера ей исполнилось двадцать семь лет.
– Пойдем покурим, красотка, – развязный пекинский акцент резанул ухо. Дуняша оторвалась от книжки, чтобы сладко нахамить в ответ господину Ухажеру, но увидела перед собой знакомое славянское лицо.
Миша работал пиарщиком мексиканского бара в соседнем квартале – его задача заключалась в том, чтобы приводить как можно больше иностранцев и поить их бесплатным алкоголем. У Миши за плечами была кандидатская по Платону, неудачный брак с женщиной и еще менее удачный с мужчиной, заброшенная карьера банковского служащего, несколько несложившихся стартапов и собака-терьер. Зато он здорово передразнивал пекинских простолюдинов, заканчивая все слова диалектным «эр».
Дуняша накинула черный плащ и вышла на улицу. Дождь ненадолго перестал, затянутое смогом и тучами небо не выдавало звезд. В тишине звенел приглушенный шум «челябинской» публики и стук костяшек маджонга – старики вытащили на улицу низкий стол из соседней закусочной и играли уже пятый круг. Дуняша увидела «просящую руку» у старика в клетчатой рубашке.
– Какие гости, – Миша выдохнул дым, наблюдая за бежевым «Бугатти», притормозившим у входа. – И чем им полюбился «Челябинск»?
– Что за упыри? – прищурилась Дуняша. – Мы можем купить у них наркотики или снять проститутку?
– Это господин Сун с друзьями. Они постоянно в этом квартале. Ты же работала с его партнером.
– Не узнала. Богатым будет. Опять на новой тачке. «Бугатти» цвета обнаженного тела. Не иначе как у любовницы отобрал.
Миша громко сплюнул, подражая местному этикету.
– «Челябинск» – самый убогий бар концессии. Студенты, мигранты и неудачники. Я всегда думал, что триада предпочитает отдыхать в других местах.
– Ты прав, пирожок. – Дуняша поднесла сигарету к губам и поморщилась от крепости китайского табака. – Триада отдыхает в других местах. Сюда они приезжают работать.
Бизнесмены в итальянских костюмах обступили тускло освещенный конец барной стойки. Сильный южный акцент у троих выдавал гонконгское происхождение, но главный был определенно родом из Шанхая – их семья владела местным банком аж с 1983 года. Его лицо красовалось на рекламном баннере, пока влезало в кадр, но с годами господин Сун поднабрал вес – к своему счастью, не только в прямом, но и в переносном смысле.