– Беркутов! – окликнула его по фамилии, а больше-то все равно не знала как. Тот замедлил шаг. – Спасибо, – нерешительно протянула Инна ему в спину. И он ушел.
Согревая руки о бумажный стаканчик с кофе, трясясь в автобусе ночного рейса междугороднего следования и глядя на пустынные заснеженные поля, проплывающие за обледеневшим окном, Инна крепко задумалась об этом парне. Ян о нем ничего не шкворчал, хотя, он вообще не обзавелся «корешами» – сторонился всех, как и прежде. Почему тогда этот полез в драку? И явно на стороне Яна. На заискивающего подхалима, выкруживающего «дружбу» он не похож. Мастью не вышел для такого типа. Надоел общий корпус и решил отдохнуть от всех? С трудом верится. Да и выглядел после такого «отдыха», мягко говоря, пришибленно, что ли… Весь осунулся, как будто даже в росте уменьшился; коже серая, обезвоженная, вся в трещинах; под глазами не то, что синяки – черные колодцы бездны. А сами глаза – в них страшно смотреть! Это глаза старого изнеможденного… даже не человека, нет – пса! Или колдуна, который проклят бессмертием и пережил войны всех веков и народов, видел миллионы смертей, тысячи катастроф и никак не мог изменить ход истории в лучшую сторону, а просто был сторонним наблюдателем, который впитывал адские муки и горе. В глубине его глаз таилась вселенская усталость.
Короче говоря, жалко ей стало парня. Ведь наверняка не все, отбывающие здесь срок наказания жестокие рецидивисты. Есть и такие, как Ян, например…
Пять дней до свободы! Даже не верится. Казалось бы, светись от счастья, предвкушая несказанно желанную жизнь на воле. Только Захар не чувствовал приближения пьянящей свободы. Он не был похож на орла, что разминает свои крылья перед долгим полетом, выпущенным, наконец, из клетки. Скорее, наоборот: с каждым днем в нем все больше проявлялись настороженность, опасливость, даже испуг. Страх перед неизвестностью довлел над всеми остальными чувствами. Куда идти? Что делать? Как жить? Где работать? На эти, вроде бы, несложные вопросы, Зак не мог найти ответа. За долгий срок пребывания в заключении, Беркутов основательно адаптировался к местным порядкам и законам, стал более эмоционально закрытым, более самоизолированным, более социально отстраненным, и как следствие – менее приспособленным для жизни после освобождения. Он не представлял, как впишется в общество свободных людей, которые живут по правилам, от которых он давно отвык. Пятнадцать лет! Да за пять психика человека меняется кардинально! Ему девятнадцати не было, когда он попал на зону, совсем малец, жизни не распробовал, а через месяц ему стукнет тридцать четыре. Чувак треть жизни провел за решеткой! Это все равно, что лисенка вырастить в заповеднике и уже взрослого выпустить в дикую природу – он элементарно не сможет добыть себе пропитания и защититься от других хищников.