Но и на следующий день его ждал облом похлеще червивого яблока, что попадется на «десерт» раз в три месяца. Закрытая дверь за решеткой во весь проем, а на ней объявление, мол, режим работы понедельник с 8:00 до 20:00. И плевать, что арестантам на работу топать – успевай, как хочешь. Вот ублюдки! Даже такую малость, как книги, ограничивают до минимума! Зараза! Ладно. В следующий раз припрется к восьми вместо завтрака – перебьется. Только бы за неделю ни во что не вляпаться – в ШИЗО книг не дают. Да и осталось-то чуть больше месяца. Нет – сорок дней и он отбудет срок наказания, что называется «от звонка до звонка». А ведь мог получить и досрочное, если б не его долбанный характер, не позволяющий ему смолчать где надо или не выступать где не надо. Как следствие – нарушение внутренних порядков и ШИЗО со всеми вытекающими.
Будучи верен своему решению, он мысленно нацепил на себя намордник, строгий ошейник и тенью бродил всю неделю, ни во что не ввязываясь. В 7:59 после утреннего осмотра и минуя завтрак, Захар поднялся на третий этаж, где располагалась библиотека, и застыл от изумления открывшейся картины. Маленькое существо издавало приглушенные всхлипы, пряча лицо на груди у заключенного через ту самую решетку на весь дверной проем, комкая ткань его робы в кулачках. Бесполый брючный костюм бездушного серого цвета – все строго по регламенту.
– Не могу без тебя, Ян! Я больше так не могу! – захлебываясь своими слезами, пищала, судя по голосу, девочка. – Не знаю чем и как еще я могу тебе помочь!
– Устроится сюда библиотекарем не самая лучшая твоя затея, раз ты в слезы бросаешься при виде меня, – ласковым, чуть насмешливым голосом ответил громила, который обнимал девушку, насколько позволяли прутья решетки, и гладил по голове, успокаивая как ребенка. – Быть сильной, жить и дышать полной грудью за нас обоих – этим ты можешь мне помочь. Зная, что с тобой все в порядке, я спокоен.
Девушка подняла заплаканное лицо к мужчине и нежно погладила его по щекам:
– Это так тяжело, Ян, жить без тебя. Чувствовать свою огромную вину перед тобой и быть не в силах хоть как-то облегчить твою ужасно-несправедливую участь.
– Прекрати! – он слегка встряхнул ее за плечи, – перестань пороть чушь, – интонация его голоса изменилась, в ней явно зазвучали стальные ноты. – Если не можешь адекватно воспринимать ситуацию, не хрен было сюда соваться! – зло выплюнул он, но тут же снова прижал ее к себе.