Пришлось слушать самовыражения. Одна из поэтесс буквально завыла:
Разрываясь своими печалями,
Заложив свои уши тампонами,
Я взываю душой измочаленной
Заглушить эту схватку тромбонами…
На вид девушке было лет 19. И где она успела так измочалиться и надорваться? По взгляду мецената Вовы было ясно, что он горит желанием заглушить тоску юной поэтессы поцелуями, приласкать, обогреть, а возможно и проспонсировать издание сборника шедевров этого дарования.
Часа через три гости стали расходиться. Осталось семь девиц, Арём, я, четыре поэта и Вова. На столе появились коньяк, фрукты, бутерброды с икрой и конфеты. Артём пояснил, что Вова всегда поляну накрывает и остаются избранные.
Под воздействием спиртного я расслабился, да и все повеселели. Вова уже обнимал поэтессу с тампоном в ушах. Один из поэтов молниеносно напился и заснул под роялем. А вот и та девица, которая меня про шпагу, нет, про стихи спросила. Ничего, симпатичная.
– Тебя как зовут? – обратился я к ней.
– Лиза.
– А меня Александр.
– Не оригинально! – ответила она.
Неужели я ей совершенно не интересен, раз стихов не пишу и не меценат? Да и другие девушки меня игнорировали. Артём с Ольгой, подругой хозяйки квартиры, куда-то исчезли, а я чувствовал себя изгоем.
Все говорили о поэзии, снова читали стихи, а я вдруг решил не сдаваться. Понятно, что на их поле мне не выиграть. Мы пойдем другим путём!
Я подошел к Лизе и сказал:
– Ну и дурацкая у вас чёлка, мадам.
Она посмотрела на меня уже не с безразличием, а с интересом и ответила:
– Не нравится – не смотри!
А я стал нагло трепать рукой её чёлку:
– Вот так гораздо лучше.
Лиза смотрела на меня во все свои большие зеленые глаза и было видно, что моя наглость ей нравится. Мало того, все молодые поэты смотрели на меня с завистью и с восторгом. Я обнял Лизу за талию, как бы показывая этим грустным паренькам:
– Учитесь, салаги! Это вам не стишки писать!
Лиза спросила:
– А тебе мои стихи понравились?
Честно говоря, я не помнил ее стихов. Но стихи Есенина я помнил и вместо ответа прочел:
– Пой же, пой на проклятой гитаре… От коньяка во мне даже актерские способности проснулись. Представил себя эдаким хулиганом, любимцем женщин и вошёл в роль.
Домой мы с Лизой ушли вместе и поехали ко мне. Всё-таки, когда у нас в универе курс психологии преподавали, я этой дисциплиной заинтересовался и дополнительно много литературы перелопатил. Иначе сидел бы сейчас с тонко организованными поэтами, а то и стишки бы начал пописывать о том, как мне одиноко и грустно.