В памяти мелькает мысль, что недавно я уже видела какого-то косплейщика. Это заставляет присмотреться к сидящему рядом молодому доктору. Какого черта? У них что тут, театральный госпиталь какой-то, что ли? Почему на нем не привычная врачебная одежда? Что это за вышитый золотом фрак... или камзол... или как оно там называется?
— В-вы кто? — спрашиваю, заикаясь и переводя взгляд с одного на другого. Что-то мне подсказывает, что я влипла в какую-то неприятность.
— Вы же сами сказали, милочка, что у Повелителя прекрасный голос, — напоминает старичок, приглаживая свою бледно-сиреневую длинную бороду. Я аж зависают от этой картины. Борода вовсе не выглядит искусственной. Как он умудрился так качественно ее приклеить? Прямо как настоящая. Даже возникает непреодолимое желание подергать за нее.
Интересно, под кого он косит?
— И?
— Значит, вы прекрасно помните, что перед вами Повелитель, — разжевывает он то, что ему кажется элементарным. Но не мне.
— Повелитель чего? — решаю уточнить, начиная подозревать, что, возможно, мой сон еще не закончился, или того хуже — все это не сон, а игры моего разума. Вдруг я так сильно шарахнулась головой об лед, что сошла с ума...
Кстати! Как вариант… Сошла с ума и теперь в психушке. Вместе с этими двумя! Они тоже из местных! Какая-нибудь частная псих лечебница, где клиентам разрешают носить любую одежду, какую их больная душа пожелает! И воображать себя кем угодно, хоть повелителями, хоть колдунами.
Хорошая версия, если б не одно но. Ева бы меня ни за что не отправила в такое место.
— Разумеется, Темной Империи! — терпеливо объясняет необычный дедулечка.
— Темной? — Кивает с улыбкой на мой вопрос. — Империи?
Показывает ряд безупречно ровных блестящих зубов и снова кивает, подтверждая.
— Закарий, что с ней? — наконец, прерывает свое молчание этот так называемый повелитель... Темной... Империи. — Почему она ведет себя так странно?
— Наверное, до сих пор в бреду. Дайте ей время. Мы ведь не знаем, что было с ее душой все эти дни, в каких глубинах она побывала, пока была без сознания.
— Эй! — не выдерживаю и бью кулаком по кровати. Опять они не замечают меня. — А ну прекратите!
Переглядываются.
— Что прекратить, простите? — непонимающе спрашивает Гендальф Сиреневый. То есть Закарий Лавандовый.