Замерев, как мелкий зверь перед огромными хищниками, внимаю каждому слову, вслушиваюсь в их дыхание, чувствую каждое прикосновение, откликающееся во мне жаром. Нет, это точно не возбуждение, не стыд. Это то самое ощущение, когда тебя будто плетью ударили, и теперь кожа горит.
Лицо Кирилла оказывается совсем близко:
— Я мог бы стереть память о том, чего ты так сильно испугалась, если ты этого хочешь, малышка, — Кирилл Евгеньевич с тенью беспокойства вглядывается в моё лицо. Он не шипит, но всё равно разговаривает с акцентом. Словно что-то во рту мешает говорить. Наверное, клыки.
— Н-не надо, — произношу одними губами, но оба босса кивают.
Они меня услышали.
— Отпустите, — робко продолжаю я, — я никому о вас не расскажу! Клянусь!
— Даша, дело не в этом, — улыбается Кир.
— Мы просто не хотим, чтобы ты нас боялась, — поддерживает Натаниэль Дамирович.
— Какая вам разница, буду я вас б-бояться или нет?
Губы дрожат. Я не могу справиться с собственными эмоциями. Страх захлёстывает разум, не даёт противиться и думать.
— Большая, — заключает Кирилл. Опускает карий взгляд, обрамлённый пушистыми ресницами, и вновь поднимает его на меня. — Мы давно хотели признаться, Даша, но не знали, как рассказать о том, кто мы. Теперь, когда ты знаешь…
— Теперь мы готовы поделиться с тобой, — продолжает Натаниэль.
— О чём вы? — я трепыхаюсь в их руках, но мужчины только прижимаются ближе.
Нат так и остаётся стоять сзади. От него становится всё жарче, а вот Кир, кажется, придвигается совсем близко, вплотную. Оглаживает подбородок, щёку и заправляет выбившийся из причёски волосок за ушко. Натаниэль Дамирович тем временем прижимается губами к выступающей жилке на шее, а затем втягивает воздух, принюхиваясь.
— М-м-м, — блаженно мычит Нат. — Как вкусно ты пахнешь, малышка! Невозможно устоять! Не знаю даже, как мы выдержали два с половиной года…
— Это было самое томительное, самое тяжкое ожидание… — томно произносит Кирилл Евгеньевич и неожиданно накрывает мои губы своими, положив руку мне на затылок. Так я точно никуда не денусь.
На вкус Кир оказывается солоноватым и немного горьким, но это придаёт ему пикантности. Если вспомнить, мужчина старше Натаниэля и, хоть является очень красивым шатеном, старается брать людей не внешностью, а харизмой. В Кирилле любая женщина сможет найти опору. Ту самую, настоящую. В нём присутствует и мужской стержень, и твёрдый характер наряду с принципиальностью. В общем, человек-дело. Сказал — значит, сделал. Не сказал — тоже сделал.