Так что, аккуратненько отогнув ножом
усики удерживавшей небольшой медальон проволочки, я подцепил его
кончиком клинка за цепочку и, полюбовавшись ещё раз на
поблескивающий в центре камушек, аккуратно переложил его в
небольшой полиэтиленовый пакет из стандартного чародейского набора.
К сожалению, специального мешочка для переноски потенциально
опасных артефактов, как у Мистериона, у меня не имелось, но и
выбранная побрякушка ощущалась как относительно нейтральная, а
может быть, и вовсе истощившаяся, а потому я, особо не беспокоясь о
последствиях, убрал её в специальный отдел одного из подсумков.
Проделав все эти манипуляции,
задвинул ящики в кофр и отволок его обратно к стене, где стояло ещё
девять таких же. Да, скорее всего, их содержимое стоило очень и
очень дорого, и проснувшаяся жадность требовала немедленно, вот
прямо сейчас бросить всё и срочно их перепрятать! Но здравый смысл
подсказывал, что как стояло незнамо сколько десятилетий это
богатство буквально на проходе, брошенное и никому не нужное, так и
ещё немного постоит. А сюда, если, конечно, я не спалю перед
кем-нибудь проход в верхние катакомбы, всё равно никто не
доберётся. Складывалось почему-то такое ощущение, особенно после
подобных находок, что далеко не все сюрпризы предков были мной
обнаружены, и жив я ещё только по той причине, что сам являюсь
Бажовым. Пусть и полукровкой.
Закончив, наконец, свои изыскания в
этом зале, я направился к единственному необследованному объекту.
Довольно большой металлической двери, словно впаянной в стену, в
которой не было ни одной арки. Живицы от неё не ощущалось от слова
вообще, а потому я в первую очередь намеревался проверить её на
различные механические ловушки, а уж потом пытаться вскрыть, и тем
неожиданней оказалось случившееся в следующий момент.
Мир вокруг меня резко крутанулся, и я
ощутил, что падаю, мгновенно сгруппировавшись, приготовился к удару
и совершенно по-идиотски плюхнулся на задницу в небольшой
кубической комнате без входов и выходов. Гулко сглотнув, поднялся
на ноги, потихоньку начиная осознавать, в какую передрягу я-таки
угодил, и, чувствуя, как изнутри поднимается волна натуральной
паники.
Пустые голые стены, обмазанные
вездесущей глиной. Точно такой же пол и потолок. Ни выступов, ни
рельефов, ни даже духового оконца — чистой воды монолит, воздуха в
котором хватит, дай Древо, на несколько часов.