Душ же я первый раз увидел только в
приюте. Промёрзлое, покрытое ледяной коркой зимой и студёное летом
облицованное дешёвым кафелем помещение, в котором из торчащих из
стен ржавых труб сквозь давно засорившиеся лейки едва текла
холодная вода. Общее для мальчиков и девочек, правда, в разные дни
раз в неделю. При походе туда следовало заранее смириться не только
с соседями, но и с тем, что в открытую дверь тебя маслянистыми
глазами будет рассматривать один из охранников-надзирателей, громко
и обидно комментируя всё, что разглядит. Зато никогда не замечая
моментов, когда кого-нибудь из провинившихся перед приютским бугром
«опускали» старшие. Надо ли говорить, какие мерзкие истории
случались там с девчачьим контингентом.
Конечно, запоминается самое плохое, а
потому в реальности всё происходило не так мрачно, как всплывало
сейчас в памяти. И те же массовые помывки устраивались не
регулярно, а когда директрисе шлея под хвост попадала, да и
договориться с воспитателями можно было, так что лично я только
один раз туда нарвался, в самый первый поход после моего попадания
в приют. Без последствий. А в остальное время шастал в местную
баню, «грязнульку», где с шести до восьми утра за быструю помывку
брали сущие копейки, а девочек из нашего приюта так и вовсе пускали
на женскую половину бесплатно. Как минимум так утверждалось
официально.
«А не наведаться ли мне как-нибудь в
старый приют?» — лениво всплыла неожиданная мысль и исчезла, стоило
выключить вначале горячий кран смесителя, а через пару секунд и
холодный.
Хмыкнув, я вытерся и, надев чистое и
халат, отправился на кухню, где меня уже ждал потрясающий омлет.
Нежный, с колбаской, сыром, грибами и, конечно же, помидорами,
которые наполняли блюдо вкуснейшим соком. К нему меня приучила
Ольга Васильевна, пусть не имевшая кулинарных талантов юной
посадской девушки, но очень старавшаяся, а уж когда, узнав мои
вкусы, ещё недавно не отличавшиеся особым разнообразием, за дело
бралась юная горничная…
— Алёнка…
— Да, господин? — с тревогой спросила
девушка, как и моя опекунша любившая наблюдать за тем, как я
ем.
— Ты так великолепно готовишь, —
произнёс я, с сожалением осматривая пустую тарелку, — что однажды я
не утерплю, наемся до отвала, и меня на задании схрумкают
какие-нибудь монстры. Ты этого добиваешься?