— Да встать ты уже! — раздражённо бросаю продолжавшему подпирать
лбом пол холопу. — Никитка, скажи там, чтобы гонца на постой
определили да покормили, — я поморщился, бросив взгляд на
забрызганное чернилами письмо. — И сам ступай. Недосуг мне
теперь.
И что теперь делать? Нет, понятно, что эта анафема — акт
отчаяния со стороны Шуйского. После сокрушительного разгрома
царской армии под Пчельней, Болотников с примкнувшим к нему ещё
одним самозванцем царевичем Петром неумолимо продвигались к Москве.
А тут ещё слухи о концентрации моих полков под
Ярославлем наверняка до него дошли. Отбить один удар, Шуйский ещё
может надеяться. Справиться сразу с двумя… Мягко говоря,
сомнительно. Вот он и прибег к последнему средству, рассчитывая
хотя бы на время вывести меня из игры.
И что самое интересное, идти к Москве в этом году я не
собирался. Только вид сделал. Потому что уже завтра (если, конечно,
история ещё не свернула полностью с наезженной колеи) в битве на
Восьме произойдёт коренной перелом в войне и армия Болотникова
окончательно утратит инициативу. Объявив в этой
ситуации поход на Москву, я лишь оттяну на себя часть московских
полков и тем самым невольно помогу большому воеводе царя Дмитрия.
Этак он и до прихода к Туле второго ЛжеДмитрия продержаться
сможет!
Но и поход к Новгороду теперь тоже придётся отложить.
Сначала нужно любые намечающиеся волнения в подконтрольных мне
городах пресечь, возможный саботаж со стороны отдельных церковных
иерархов на корню задавить, ну и с самим отлучением что-то решать.
Хотя споследним всё как раз понятно. По-быстрому
церковный собор собрать да собственного патриарха на нём выбрать.
Пусть уже он с меня это отлучение снимает.
Но как же всё-таки не вовремя! Ведь практически готово всё к
походу на Новгород! Уже и обозы два дня как в сторону Устюжны
выдвинулись, и полки в том же направлении движение начали.
Эти три месяца после взятия Ярославля, я времени даром не
терял. Привезённые Джоном Белтоном оружие и амуниция позволили
довести мою пехоту до шести полков по тысячи человек в каждом, одев
всех воинов в прочные кирасы и морионы и вооружив стрелков,
составляющих теперь половину полка, колесцовыми
мушкетами. Пусть и не до конца обученная, но уже грозная
сила.
В прямом столкновении те же гусары мои полки безусловно
сомнут. Но я и не собираюсь их в чистом поле под удар вражеской
конницы, надеясь на одни копья,