Мы с Асиликом остались недалеко от
входа, привыкая к спёртому запаху лошадиных тел и навоза. Вскоре
прибежал караванщик, старательно растягивая губы в приветливой
улыбке.
– Спасибо, что откликнулись на помощь,
господин. Меня зовут…
– Неважно, – сказал я, кивнув в
сторону стойл, откуда испуганно выглядывали рабы. – Показывай.
Лекарь приходил? Что сказал?
Торгаш с человеческими ушами торопливо
распинался, что лекарь осмотрел всех семерых заболевших, нашёл одну
и ту же болезнь и прописал зелья. Ещё торгаш постоянно перемежал
объяснения тем, что у него весь товар заказали и что сам станет
рабом, если хотя бы двое подохнут. Торгаш что-то ещё говорил про
свою семью и маленьких детей – но я пропускал всё мимо
ушей.
В двух стойлах на сене лежали рабы
обоих полов. Их лихорадило, трясло, многие бредили. Недавно каждого
напоили зельем, их в запасе у торгаша на несколько дней, но зелье
от лихорадки не сложное, его можно сварить в походной
лаборатории.
– Троптос, – сказал я, закончив
осматривать рабов. Торгаш немедленно повёл меня к самому дальнему
стойлу. И чем ближе к нему, тем сильнее и тошнотворней становился
местный запах.
Недалеко от огромной кучи навоза,
прислонившись к стене, закрыв глаза и мерно дыша, на дощатом полу
сидела девочка лет пяти со светло-фиолетовой кожей. Её
серовато-жёлтые волосы лежали на угловатых плечах грязными и
скомканным толстым валиком. Если прочие рабы носили обувь и одежду
из юбок, штанов и рубах, то на девочке лишь измазанная в навозе и
земле туника с прорехами на боках и животе. И привычный для раба
кожаный ошейник.
– Встань, тварь, – торгаш ударил
кулаком по стене около маленькой головы.
Девочка от гулкого удара вздрогнула,
подскочила, уставилась на нас потухшим взглядом красных как рубины
глаз. Она поклонилась, потеряла равновесие и рухнула вперёд
головой, распластавшись на земле. В районе её поясницы из-под
туники выпирал продолговатый бугорок. Троптос не сразу смогла
встать, её шатало, но она справилась, распрямилась и ещё раз
поклонилась. В этот раз не упала. Она опустила голову, смотря
потухшим взглядом мёртвой рыбы в пол.
– Вы не волнуйтесь. Говорить не
обучена, но нас понимает, – сказал торгаш и приказал девочке снять
робу. На её лице не дрогнул и мускул, выражение всё так же осталось
безэмоциональным, она лишь поклонилась и послушно исполнила
команду.