Он вернулся в купе, оставив оторопелую Лилю у окна. Но спустя пару минут внезапная вспышка раздражения угасла, и ему стало стыдно за грубость. Девчонка ведь ничего не знает. Хотела по доброте душевной просто поддержать дружескую беседу, это как бы принято у нормальных людей. Она же не виновата в том, что он – не такой.
В общем, нехорошо вышло, корил себя Роман. Ещё и Лиля долго не возвращалась. Он даже беспокоиться начал, но наконец дверь купе осторожно открылась, и Бучинская тихонько юркнула на свое место, пряча заплаканное лицо.
– Лиля, простите, пожалуйста, – виновато посмотрел на неё Стрелецкий. – Я не должен был с вами так разговаривать.
Она вдруг смутилась.
– Ну что вы, Роман Владимирович, – застенчиво улыбнулась Лиля. – Это вы извините, что пристала к вам с расспросами. Совсем забыла про субординацию. Мне так стыдно… очень стыдно…
Лиля была искренна, но это совершенно не помешало ей спустя полчаса снова болтать без умолку. Правда, на этот раз она хотя бы рассказывала о себе и ничего у него не выспрашивала, и на том спасибо.
Стрелецкий больше не позволял себе раздражаться, терпеливо слушал её щебет, что, в общем-то, отчасти пошло ему на пользу – он хоть отвлекся от гнетущего ожидания скорой встречи. И даже в конце концов согласился отведать её домашний пирог. Но всё равно к вечеру Бучинская его изрядно утомила.
– Лиля, мы завтра приезжаем в шесть утра. А нам надо быть в форме. Так что давайте ляжем пораньше.
Бучинская хихикнула, но тут же, покраснев, забормотала:
– Ой, извините, Роман Владимирович… конечно, надо быть в форме… пораньше… я вас совсем заболтала…
Стрелецкий действительно рассчитывал как следует выспаться, но когда свет в купе выключили, сон как рукой сняло. Лиля по соседству немного поерзала, повздыхала, но вскоре безмятежно засопела.
Он же, как ни настраивался, уснуть не смог. А память, так долго дремавшая, разворачивала перед его мысленным взором картину за картиной событий восьмилетней давности…
4. 4
Восемь лет назад
На залитом солнцем крыльце института сбились в кружок девчонки, что-то оживлённо обсуждая и время от времени взрываясь звонким смехом, почти в унисон птичьим трелям. По улицам города плыл одуряющий запах черемухи. В конце мая – самый её цвет, и все парки, улочки, дворы утопали в белых пенных гроздьях.