– Да-а? – удивлены были обе девушки, уставившись друг на
друга.
Цвергиня была совсем молоденькой и красивой. Настолько, что на
месте того воклака... да любого другого парня, Аля бы тоже
влюбилась. Заинтересовалась бы уж точно.
Ингара была невысокого росточка, но ладная. Круглое личико, как,
в общем, у всех "гномов", хотя сейчас оно осунулось и скулы слишком
выделяются. И карие глаза, наверное, за счет похудения такими
большими кажутся. Обрамлены глазки пушистыми ресницами, брови
соболиные, носик аккуратный вздернут, и даже россыпь мелких
веснушек на нем совершенно не мешается. Темно-русые волосы с медным
отливом собраны в толстую косу, которая короной на голове
закручена. Бюст, несмотря на юность, у Ингары уже выразительный,
гордо выдавался вперед, бедра широкие – опять же, что характерно
для "гномов", но при этом тонкая талия, изящная шея. Она
действительно была красоткой.
Платье, правда, заметно истертое, да настороженный... нет, все
же испуганный взгляд юной цвергини – и Аля поняла, что ее
собственное положение еще не такое уж тяжелое. Подумаешь, из дома
выгнали, но деньги на жизнь были, и ни от кого она не зависела.
– Ну, ведьмочка, чего ты хотела? – напомнила Тефания, возвышаясь
над девушками.
– Я-а? – не могла сориентироваться из-за быстроты событий
Аля.
– Она пожить с тобой хотела, Ингара, – объяснила сама женщина,
поворачиваясь к цвергине.
– З-здесь? – испуганно пискнула Ингара.
Аля наконец-то оглянулась.
Дом был запущен. Нет, в комнате было чисто, стекла в окнах
чистые блестят, нигде не пылинки... вернее, не паутинки, но здесь
требовался ремонт! И срочно. Потолок, некогда беленый, облез
лохмотьями. Деревянные панели на стенах где потускнели на солнце
без лака, где по углам потемнели – не иначе от сырости. Краска на
полу давным-давно стерта, половицы скрипят надсадно, будто жалуясь
на свою горемычную жизнь.
Комнатка, в которой они оказались, была небольшая, проходная и
служила одновременно прихожей, гостиной и, может, заодно столовой.
Потому что в соседнем проеме без двери виднелась еще меньшая
кухонька, где вряд ли даже пара стульев у стола вместилась бы. У
стены крутая лестница наверх, куда-то в сумрак, откуда несло
затхлостью, у другой стены приоткрытая дверь, за которой виден край
узкой кровати, аккуратно застеленной скромным покрывалом.