Кецаль молча принял рапорты командиров и тихо приказал: -
Ждите.
Воины, с тревогой косясь на усечённую вершину пирамиды Луны,
увенчанную колоннадами храма, покорно склонили златовласые головы.
Кецаль, которому было лень шагать четыреста метров по гранитным
ступеням, расправил белоснежные крылья и рывком взмыл в бездонную
синеву неба. Сделал круг над гигантским сооружением, окруженным
шестью пирамидами чуть поменьше. Расправив крылья, завис в упругих
потоках тёплого воздуха, наслаждаясь свободой полета и, словно
впервые, жадно разглядывая строгую архитектуру древнего города,
изученного до самых потаённых закутков ещё в детстве. В те
беззаботные времена, когда крылья ещё не полностью сформировались и
не слушались. А мать как переживала, когда он убегал от придворных
нянек! Спасибо отцу, который, судя по рассказам поседевших
телохранителей, был ещё тот непоседа. Никогда не сдавал матери, а
бывало и сам показывал сыну заброшенные пирамиды, скрытые в
джунглях, рассказывал древние легенды. А как знал тактику и
стратегию, и работал с мечом! Именно его толковым, жестким урокам
Кецаль был обязан своему успеху в битвах и, казавшейся воинам
божественной, неуязвимости.
Кецаль полюбовался на радугу, переливающуюся в брызгах
колоссальных фонтанов, золотистые обелиски, сложную геометрию садов
и сотни малых пирамид, в которых белокрылые атланты жили ещё с
начала времен. Вспомнив, для чего он здесь, нехотя изменил
траекторию и, сложив крылья, камнем понёсся к усечённой вершине
пятиярусной пирамиды.
Кецаль расправил крылья за мгновение до столкновения с каменными
плитами и, резко замедлив падение, мягко приземлился, переполошив
жрецов и удостоившись полных ненависти взглядов.
- Привет тебе, Коатль. Зачем звал?
Сидевший в центре храма на массивном троне без спинки
мускулистый атлант, с кое-где пробивающейся сединой в золотых
волосах, спадающих на мощные плечи, скривился. Перевёл лихорадочно
горящие глаза на устроившегося у его ног на низенькой скамеечке
верховного жреца, вымазанного с ног до кончиков крыльев в красную
краску.
- Никакого уважения к старшим. Ну а к императору тем более.
Может наказать его?
- А можно?!! - с надеждой вскинулся носатый Микистли, радостно
расправляя багровые крылья.
- Нет конечно! - расхохотался Коатль, и, утирая слезы и хихикая,
напомнил: - Он же мой любимый братец! Моя родная кровь. Я не могу
позволить себе роскошь, как ты, резать глотки своим братьям. Ведь
он у меня всего один, а у тебя их много. Было…