— Ты что себе позволяешь, пигалица?! — ругалась она. — Кем себя возомнила? Работаешь без году неделю и уже считаешь, что можно у других клиентов уводить?
— Он сидел один, — оправдывалась Наталья. — Надо было заставлять клиента ждать?
— Нет, вы посмотрите на нее! — всплеснула руками Тамара Львовна. — «Клиент ждет»! Еще огрызается! Хамка! Думаешь, если пришла из центра занятости, я тебя уволить не смогу? Да я вышвырну тебя в два счета, если еще раз подобное повториться! Ты поняла?
— Тамара Львовна, — Наташа старалась говорить вкрадчиво и спокойно, дабы не усугублять конфликт, — я же парикмахер. Разве я не могу стричь клиентов?
— Ты еще нет никто! Пустое место! Ноль! И «випов» будешь стричь только тогда, когда Я тебе это разрешу. Ты поняла меня? Еще раз полезешь поперек опытных мастеров, и можешь искать работу. Услышала?
Как же хотелось послать ее к чертям! Хлопнуть дверью и опрокинуть тележку овцы, что пожаловалась на Ташу начальнице. На душе сразу стало бы легче. А вот в кошельке заметно опустело бы. Взбрыкнуть-то можно. Если знать, на что жить завтра.
В зал Наталья выходила с каменным лицом. Не доставлять же змеюкам удовольствие видеть ее разбитой. Пусть на душе скребутся кошки, зато синяя купюра приятно греет карман. Можно считать, что прожить месяц будет капельку легче.
Уходила Таша самая первая. Нужно было успеть заскочить домой помыться, а потом доехать до больницы прежде, чем приемный покой закроется на ночь. Она не ожидала от коллег сочувствия. Даже от Тани. Ведь та предупреждала ее. Сожалений о содеянном Таша, кстати, тоже не испытывала. Если только самую малость. Мысли девушки куда больше занимало растворимое пюре, которое она купит себе на ужин и пара оставшихся со вчерашнего дня котлет.
— Эй, бунтарка! — крикнула ей из окна машины Таня. — Запрыгивай, подвезу.
Дружелюбие Наташу удивило, хотя отказываться она и не думала. Еще в субботу похолодало сильнее, и осенние кроссовки с низкими температурами совершенно не справлялись. А в машине Тани было тепло, приятно пахло лавандой, и играла умиротворяющая музыка.
— Ну ты выдала! — захохотала Татьяна, когда Наталья села на переднее сиденье. — Ты бы видела Оксанкину морду, когда Рома к тебе пересел. Ее аж перекосило!
— Она нажаловалась Львовне?
— А то кто же? Она на всех жалуется, когда Роман садится не к ней. Не воспринимай всерьез. Они с Львовной подружки, вот та за нее и впрягается. Увольнением, небось, грозила?