— Что же заставило передумать? — попыталась расставить все точки над «i» Таша прежде, чем сломается окончательно.
— Видишь, ты уже кокетничаешь, — улыбнулся Роман. — Моя маленькая глупышка. Что позволило тебе думать, будто ты можешь уйти?
Он стоял близко, и Наталья чувствовала запах его парфюма. Терпкого, крепкого, как кофе с бренди. Хотелось вскинуть руки в защитном жесте, оттолкнуть мужчину, так бесцеремонно вторгающегося в ее личное пространство. Но вместо этого она стояла, дышала ароматом силы и зноя. И совершенно не зная, что ему ответить. Лишь, когда Роман потянулся с поцелуем, она бессильно рванула прочь.
— Скверная девчонка, — зашептал он ей на ухо. Объятия словно стальные тиски, а поцелуи на шее выжигали тавро. — Совсем распустилась без меня. Дерзишь, нарушаешь договор... Мне придется поработать над твоим поведением.
— Пусти!
Таша старалась говорить твердо, но голос предательски дрожал. Не было сил сопротивляться ему. Не было сил дать отпор. Тело будто оцепенело от ощущений настырных рук и шепота, проникающего в сознание ядовитым сахаром.
— Негодница, — Роман с игривым рычанием укусил за шею и под кожей рассыпался бисер мурашек. — Заставляешь меня волноваться, ревновать…
Ее тиран, ее ужас, ее зверь. Он забрался рукой под джемпер, мягко сжал грудь. Наталья могла только судорожно вдыхать смешанный с парфюмом и мускусом воздух. Все рациональные мысли растворились и стекли кипящей ртутью вниз. Страх перед мужчиной окутывает ее шалью, на которой прожигали дырки угли желания. Ей было ненавистно осознавать свою слабость, стыдно за столь быстрое поражение. И она тщетно давила в себе ростки мыслей о том, что хочет растаять в руках Романа, позволить ему владеть собой.
Уснувшие воспоминания всплыли на поверхность памяти каплями нагретого масла. Кому, как не Наташе знать, сколь жестоким может быть Роман. Ведь он совершенно не умеет любить. Он может только покупать, брать, владеть.
— Руки убрал! — прошипела она сквозь зубы. — Все кончено, ублюдок!
Мужчина усмехнулся, однако все же разжал объятия. Провел пальцем по губам, небрежно потрепал подбородок. Как будто он совершенно не раздражен дерзостью, как будто он действительно согласен отступить.
— Ты очень сексуальна, когда злишься. Правда не возьму в толк, на что именно.
Отступив, Роман поднял брошенную сумку и понес в спальню. Растерянная Наталья заворожено пошла за ним. Лишь, когда он вытряхнул содержимое на постель, она очнулась. Справедливая обида затопила ее до макушки