Злость, гнев, обида и боль – всё в кучу, что хочется кричать, плакать и лупить его кулаками по груди.
– Не смейте мне такое говорить! – кричу, всё же заплакав крокодильими слезами. – Вы не имеет права! – бью кулаком по его груди, но только себе больно делаю. – Урод! – срывается с моих губ, и меня тут же хватают за плечи с такой силой, словно в тиски зажали, и, подняв над полом, бросают на диван с неприкрытой злостью. Если бы не мягкие подушки, я бы точно получила сотрясение мозга.
– Ты совсем отбитая, – рычит Самойлов, наклонившись ко мне. – Я займусь твоим воспитанием, будешь как шёлковая уже через неделю.
Смотрю во все глаза на этого тирана и задыхаюсь от возмущения. Что значит «займусь твоим воспитанием»? Мне что, пять лет?
– Что за чушь… – пытаюсь что-то сказать.
– Закрой уже свой рот! – рявкает на всю квартиру. – Весь день мне мозг трахаешь. Ни воспитания, ни чувства такта, куда Катя смотрела?!
– За вашим домом смотрела! – рявкаю в ответ, не преставая лить слёзы.
– Надо было раньше вмешаться в твоё воспитание, выросла бы нормальной…
– Это вы мне о нормальности говорите? – приподнимаюсь и смотрю в серые глаза. – Вы меня похитили! – твёрдо заявляю.
– Невыносимая истеричка, – вздохнув, он мотает головой. – Приберись здесь, я вернусь и проверю, – с этими словами он разворачивается и удаляется, скрывшись за углом коридора.
Наверняка ушёл в свою комнату, знаю, что она на этом этаже, с того злополучного дня, когда маму заменяла. Лучше бы она взяла выходной, и мне бы не пришлось приходить сюда.
Должна была понять ещё тогда, когда он брал меня с такой дикостью на этом самом диване, что Самойлов жестокий человек. Но мама всегда хорошо о своём работодателе отзывалась. Он помогал ей с любыми вопросами, хорошо платил, даже очень хорошо, поэтому она и не уходила с этой работы. Но тот, кого я увидела сегодня, совсем не похож на того Марата Самойлова, о котором рассказывала мама.
Он грозился вытереть пол мной! Разве может такой человек быть хорошим?
Задев ногу, я шиплю от боли и, осмотрев ступню, нахожу в ней осколок стекла. Снимаю носок, который уже весь пропитался кровью, и аккуратно достаю кусок от стакана. Рана миллиметров пять, достаточно глубокая, ещё и кровоточит без остановки, а рядом даже салфетки нет, чтобы приложить.
Ну что, Лина, сама же от своей импульсивности и пострадала. Это тебе урок на будущее, в следующий раз хорошо подумай, прежде чем что-то вытворять. Но зная себя, никакой это не урок. Мне не удаётся контролировать эти порывы что-то разбить, когда я злюсь.