Я люблю море другое – не летнее, а холодное, отчаянно бьющееся в тех берегах, которые ему скупо отвела природа, и которые для его стихийной натуры бывают столь тесны! Оттого оно иной раз рвется наружу и ломится, и всё крушит, и размывает. А потом – пройдет лишь время – ненадолго смиряется с неудачной своей судьбой и плещется уже вяло, даже бессильно, словно, ластится и извиняется за проявленную ненароком несдержанность.
Я люблю море сильное, море страшное, море свирепое. Не зовущее купаться или загорать, а такое, как было тогда при нас! Море живое, бурное, не на шутку распоясавшееся и угрожающее гибелью любому, кто рискнет ему противостоять.
Я люблю поздней осенью пробираться по песку, скрипящему не до предела измельченными ракушками, подставляясь порывам студеного и влажного воздуха, пока совсем от него не продрогну. Люблю касаться руками соленой волны, когда она выдыхается и, смочив мои ладони, шурша отступает, смешиваясь с теми массами зеленой пучины, которые за миг до того и выдавили ее для захвата берега, не наделив для того достаточной мощью.
Я люблю растянувшийся на километры морской берег, когда вокруг почти никого, когда никто и никому не мешает. В это время абсолютное спокойствие и неосознанная радость охватывают страдающую душу. И даже предельная открытость и незащищенность широченного пространства, отчего-то пугающего многих, привыкших к тесному и назойливому городскому обществу, меня не беспокоит – так бывает со мной даже в открытом море, с его уходящим в бесконечность горизонтом, и на длинной широкой полосе пустынного берега. Моя усталая душа, переполненная воспоминаниями, которые еще недавно казались тягостными, а теперь слегка притупились, будто затуманились, здесь отдыхала всегда, отдыхает и теперь! Потому-то я не стремлюсь в Одессу летом, когда разомлевшие от жгучего солнца пляжники, уплотненные естественной теснотой пространства, лежат слоями и мешают приблизиться к воде.
Впрочем, что же я всё о ней, о своей Одессе? Я ведь в Батуми. Опять в Батуми. Именно с тех-то пор меня тянет и сюда, на этот берег. Случается, тянет настолько сильно, что, кажется, не приехал бы сразу, бросив всё и вся, то не смог бы уже избавиться от ощущения, будто изменяю тебе, изменяю и себе, не выполняя какое-то важное обещанное.