— Паразит мелкий. — Отдёргивает руку
и отходит. — Ну и сиди там, сколько хочешь.
— Вот и буду сидеть. Предательница! —
И плевал я, что ты слышишь лишь жалкое "Мя…" — Рано или поздно я
выберусь домой и всё равно заберу тебя с собой! Только если раньше
я хотел, чтобы ты была моей любимицей, то теперь я обреку тебя на
самые страшные мучения и кары!
— Ну выходи, злюка… — Примирительно
просит она через какое-то время. — Тебя никто больше не обидит.
Она буквально мурлычет, уговаривая
меня. Должен признать, сидеть на одном месте мне уже банально
скучно, да и притомился я выдумывать и изрыгать страшнейшие угрозы
и проклятия в адрес этого человеческого исчадия – чтл толку, если
она всё равно слышит только этот нелепый писк. Едва я оказываюсь
снаружи, она нерешительно протягивает ко мне руку – я рычу на неё и
рука мгновенно отдёргивается. Молча дохожу до миски, съедаю
несколько кусочков "лосося" и так же молча ухожу, полностью
игнорируя её присутствие.
— Ишь, обиделся он. — Бурчит она мне
в спину, а я ей хвостом показываю неприличный жест.
Взбираюсь на кровать и разваливаюсь
на её месте. Прикрываю глаза и выдумываю всё новые мучения и казни
для этой предательницы. Слышу, как она подходит к двери и стоит,
молча наблюдая, а затем отключаюсь.
Просыпаюсь я от сопения рядом с собой
и тяжести тёплой ладони на своём теле. Я по-прежнему зол и злость
моя ещё сильнее, чем раньше, потому что я голоден. С трудом
выбираюсь из-под лапы предательницы, спрыгиваю на пол и иду в
сторону кухни. Проходя мимо зеркала, останавливаюсь – наконец-то
есть возможность без стыда рассмотреть это жалкое нечто, во что
превратился гордый потомок котанийских аристократов, грозный
маршал, заставлявший трепетать своих врагов и врагов короны – то
бишь я.
От этого жалкого вида я зажмуриваюсь,
воя про себя от досады и ярости… И чувствую, как меняется моё тело.
Я снова чувствую силу, пусть и без той грации, что раньше, но… На
меня смотрит матёрый хищник, голубой ирбис, снежный барс – мой
родовой зверь. Пусть я не смог превратиться в родную ипостась
звероморфа. Но теперь никто не сможет меня таскать, как жалкую
тряпочку, и творить со мной всякие непотребства.
Громкое урчание раздаётся в моём
животе. Как же я голоден… Почти бегом направляюсь на кухню и одним
движением языка сметаю с игрушечной тарелочки всего "лосося",
который мне кажется сейчас очень даже ничего. Затем приходит черёд
хрустящих шариков. Я не наелся, даже не перебил чувство голода, а
больше ничего нет.