– Политическая толерантность, – поморщился Дронго, – только в другую сторону.
– Называйте как хотите, – дернулся Зитманис, – но было принято именно такое решение.
– Представляю, как обиделась Доколина, – сказал Дронго.
– Возможно, – согласился его собеседник, – но решение было принято, и никто не возражал.
– Тем не менее полиция наверняка начала проверку именно с Доколиной? – уточнил Дронго.
– Она была первой из подозреваемых, – признался Зитманис, – сотрудники полиции проверили все ее связи, всех ее знакомых. И до сих пор проверяют. Но у нее абсолютное алиби. Она ведь не могла знать, что испанцы согласятся на замену. После того как было оглашено решение комиссии, она уехала домой. Уже не рассчитывая ни на что.
– Мотивы мести исключены?
– Вероятно. Зачем ей нужно было мстить Ингеборге? Скорее нужно было облить кислотой тех членов комиссии, которые не присудили ей первое место. Я думаю, Доколина все равно бы не пропала. С такими внешними данными она может уехать в Россию и выиграть там самый престижный конкурс. Или куда-нибудь в Европу. Я даже думаю, что именно потому, что у нас в резерве была Елена Доколина, испанцы разрешили провести съемки со значительным изменением первоначальных сроков и перенесли их в Севилью.
– Интересное признание, – сказал Дронго. – Итак, вы решили, что поедут Ингрид и Елена. Кто должен их сопровождать? И кто был в комнате, когда вы говорили о предстоящей поездке?
– Наш коммерческий директор Рута Юльевна Озолиня, режиссер Витас Круминьш, оператор Эуген Меднис, гример Лилия Омельченко и уже известный вам Ионас Балодис. Больше никого не было, я попросил своего секретаря ни с кем меня не соединять и никого к нам не пускать.
– Кроме вас, в комнате было семь человек? – уточнил Дронго. Он смотрел на монитор компьютера.
– Да, вместе с двумя девушками семь. Они и должны лететь в Испанию.
– И все работают у вас?
– Не все. Режиссер и оператор приглашены к нам специально для работы в Испании. Но их я знаю уже несколько лет. Вернее, знаю режиссера Круминьша. Оператора знаю не столь хорошо, но говорят, что он профессионал. Коммерческий директор работает у нас уже шесть лет. Гример, кажется, три или четыре года. Все данные есть на вашей дискете.
– Мне хотелось узнать ваше мнение, – сказал Дронго. – Вы можете охарактеризовать каждого из них?