К счастью Анья сидела верхом на высоком турале, для которого наша возня казалась сплошной ерундой. Зверь невозмутимо жевал листву с ближайшего куста, пока самка шокировано следила за происходящим.
– Дерьмо краля! Разошлись, я сказал! – взревел Ширхат, в то время как Рухташ кинулся в толпу дерущихся, за шкирку скидывая с меня одного из самцов.
– Да чтоб вас! Я лишу всех права на женщину! – взревел один из вожаков, вот только кто именно, не смог понять из-за безумия, царящего вокруг. – Последнее предупреждение!
Угроза подействовала отрезвляюще. Лично мне, собственно, как и Архошу, не хотелось лишиться права на обретение пары из-за глупой драки. Пусть на деле именно я в ней и виноват.
– Успокоились?! – фыркнул Рухташ, недовольно скрипя зубами, когда последние из дебоширов поднялись с земли. – Таскен, Абек! Какого дьявола вы устроили?!
– Что?! Рухташ! – взревел один из братьев. – Хиташ…
– Хиташ защищал женщину! – перебил его Ширхат, вставая на мою сторону. – То, что она вас не хочет и дураку понятно! Если бы не врезал он, через пару мгновений я бы сам тебе руку сломал! Ясно?!
– А теперь, – взял слово Рухташ, – по какому такому праву вы визжите как самки?! Почему чужеземка должна достаться вам?!
Абек, дрожа от собственной ярости, сделал угрожающий шаг вперед, но завидев как оскалились оба вожака, вжал голову в плечи.
– За последний лунный цикл мы принесли больше всего добычи! По праву нас можно назвать сильнейшими самцами в племени, а значит…
– А значит вам пора вернуться на пост! – рыкнул Ширхат. – Самка сама в праве выбрать, кому решится доверить свою жизнь, и каким близнецам родит детей! Вам ясно?!
– Это нечестно! – зарычал Таскен, делая шаг к брату. – Неизвестно сколько времени Хиташ и Архош провели с этой женщиной! А значит, до момента выбора их следует изолировать от нее, чтобы у всех были равные шансы.
– Да замолчи ты уже! – скинув с головы палантин, зашипел Анья, прожигая обоих дебоширов полным ненависти взглядом. – Знаю вас двоих всего ничего, а уже ненавижу! Придурки! Черт! Архош, Хиташ! Ну снимите меня уже с этого зверя!
Сказать, что я был горд, значит ничего не сказать. Грудь сама выгибалась колесом, а губы изгибались в самодовольной улыбке. И все же, я не мог к ней притронуться без разрешения вожаков… Во всяком случае пока она не признала нас своими партнерами.