Он не отвечал. Он смотрел в окно, где чернела ночь, и у него от усталости было темно в глазах. Она была права и в то же время не права. Какое ему дело до боевых вертолетов, самолетов-разведчиков, истребителей, бомбардировщиков, до всех этих игр, вооружений, перевооружений, разоружений? Пока у него нет денег и времени на писательство, плевать, что и для кого переводить и на кого работать – на IBM, на Мермоза… Почему бы и не на поляков или русских? Объем работы тот же. Он горько рассмеялся. Но свободу свою он потерял навсегда. Он вдруг ощутил это с болезненной отчетливостью. Он уже не сидел у пульта, управляя поездами, а сам оказался поездом, который кто-то другой приводит в движение, разгоняет, тормозит, останавливает и вновь отправляет в путь.
– Георг!
Он печально пожал плечами. Может, его прежняя свобода тоже была просто иллюзией? Он вдруг вспомнил ее внезапные уходы по воскресеньям:
– А почему тебе нужно было отдавать пленки с чертежами именно по воскресеньям?
– Что?
Он не стал повторять вопрос. Что-то тут было не так. Что-то не стыковалось. Этот еще не оформившийся в слова вопрос вертелся в его мозгу – не столько вопрос, сколько неспособность поверить в то, что все это действительно произошло именно с ним и что его жизнь завтра пойдет уже по совершенно другому сценарию.
Она вздохнула и положила голову ему на колени. Левой рукой она стала гладить ему спину, правая скользнула под его ночную рубашку, в промежность, нежно коснулась члена. Он с удивлением, словно откуда-то издалека, наблюдал за своим собственным растущим возбуждением.
– Ты… ты была любовницей Булнакова?
Она отстранилась от него и выпрямилась:
– Какой ты все-таки подлый, злой и мелочный! С тех пор как мы познакомились, я не была ни с одним другим мужчиной, а что было до того – об этом мы не обязаны друг перед другом отчитываться! Если Булнакову нужно было переспать со мной, то, как ты понимаешь, выбор у меня был небогатый…
– Значит, тогда у тебя выбора не было, а сейчас вдруг появился?
– У меня его нет и сейчас, если уж тебе так нужна правда! – крикнула она ему в лицо. – Но мы никогда не были вместе как муж и жена, я просто ложусь под него, а потом он встает, застегивает штаны, заправляет в них рубашку… Показать тебе, как это делается? Давай ложись! Ты будешь я, а я буду он! Давай!