– Отцепи-ка рыбину, – сказал он. И как будто усмехнулся при этом.
Она присела, слепо нащупала руками хариуса, сдернула его с крючка, а сама продолжала смотреть на Егора.
– На, – протянула она ему хариуса.
– Брось в ведро, – приказал он; насадил нового кузнечика и забросил наживку в Неруссу.
Она стояла сзади него; он не обращал внимания, продолжал следить за поплавком. Время от времени резко выдергивал лесу из воды и тут же забрасывал снова. Она присела рядом с ним, обняв ноги руками, положив голову на колени. На той стороне Неруссы, на крутом каменистом берегу, высился расщепленный молнией кедр; в голых его, засохших ветвях, будто в паутинной сетке, стыло закатное солнце.
– Ты презираешь меня? – спросила Тося, сама удивившись своему вопросу. Еще секунду назад она не знала, что хочет сказать ему, и вообще – о чем говорить с ним, – тоже не знала.
Он даже не покосился на нее, выдернул из Неруссы очередного хариуса.
– Значит, презираешь, – вздохнула она.
Он и на это ничего не ответил.
– Знаешь, спасибо тебе, – сказала она. – Мне давно хочется сказать тебе: спасибо.
Вот тут он взглянул на нее. Но опять ничего не сказал, только пожал плечами.
– Если бы не ты, – продолжала она, – меня давно бы выгнали отсюда. Ты вспомни, какой я борщ варила! – Она прыснула. Смех ее был взволнованный, он душил ее.
– А почему ты такой одинокий? – неожиданно оборвала она смех; голос ее дрожал.
– Никогда! – сказал он. Сказал зло, сосредоточенно.
– Что никогда? – не поняла она; кажется, у нее даже зубы стучали друг о друга.
– Никогда не будет по-твоему!
Она смотрела на него во все глаза. Она не понимала.
– Иди в зимовье, – приказал он. – И чтоб не шлялась за мной!
Она хотела рассмеяться, но только нервно всхлипнула. Она смотрела на него со страхом.
– Все, – сказал он. – Иди! – И взглянул на нее побелевшими глазами; черная его борода пенилась проседью.
Но она не могла подняться, ноги не слушались ее; сидела, чувствуя, как душа сладко и горько кипит от боли, обиды и любви.
– Иди! – твердо повторил Егор.
Шатаясь, она наконец поднялась на ноги и слепо шагнула в сторону. Она отступала спиной, продолжая смотреть на него; но он ни разу не обернулся.
Зайдя в чащу, она, не сдерживая себя, громко разрыдалась; она ничего не понимала в себе; такой боли и унижения еще не случалось в ее жизни. Ее будто током било, так сотрясалось все тело, плечи, руки…