– Да это я так просто, чтоб показать, что силы в нем огромные тогда были. Прижмет к себе, приласкает – кости так и хрустят.
– Чего же тут хорошего – кости хрустят? – не поняла Лариса.
– Да как сказать… Бывает и это приятно. Мужская сила ворожит нас, гордостью наполняет, бахвальством даже: вот, мол, мужик у меня, не чета вам!
– Какой это год был?
– Считайте. Он с сорок шестого, плюс двадцать два. В шестьдесят восьмом и началась наша любовь.
– А вам сколько тогда было?
– На пять лет младше его, семнадцать, значит. Только-только школу окончила.
Квартира, куда приехала Лариса, была коммунальной; одна из трех комнат – Варвары Парамоновой. Обстановка обычная: «стенка», телевизор, журнальный столик, два кресла, диван-кровать. На телевизоре цветная фотография сына Варвары и Глеба – Трофима. В солдатской форме. Первый год служит в армии.
– В каких войсках? – спросила Лариса.
– В ракетных. Как и отец.
– Глеб служил в ракетных? – удивилась Лариса.
– А что здесь такого? Он даже с медалью пришел – «За отвагу».
– За что ее получил?
– За что – не знаю. А вот вытворял там Бог знает что – это точно.
– Например?
– Один раз рассказывал, – рассмеялась Варвара, – к жене офицера на свидание ходил. Офицер возьми и неожиданно вернись домой. Пришлось Глебу в окно прыгать, со второго этажа. Лейтенант вдогонку из пистолета стрелял. Слава Богу, промазал.
«Любит она его до сих пор, что ли? – размышляла Лариса. – Ничего не пойму…»
– А как он к сыну относится? – спросила Лариса.
– А никак. Как развелись, так не поинтересовался Трофимкой ни разу.
– Алименты платил?
– Кто, Глеб? – улыбнулась Варвара. – Не знаете вы этого налетчика. Он скорей из вас последнюю копейку вытянет…
– Но есть же законы…
– Плевать он хотел на любые законы!
– Странно… Вы как будто с радостью это говорите. Или я чего-то не понимаю?
– С радостью? А что, может быть! – подтвердила Варвара. – Хотите – верьте, хотите – нет, а я рада, даже горжусь, что сама вырастила сына. Вырастила и воспитала не хуже других. Вон командование пишет: благодарность Трофим заслужил. А вы говорите… – Варвара приложилась кончиком платка попеременно к правому, а затем к левому глазу, как бы вытирая набежавшие слезы. Но слез не было.
– Но ведь трудно, наверное, пришлось?
– Знаете, когда самое трудное было? Когда я снова решила судьбу свою устроить. Это уж после того, как Глеб отсидел.