А денег на рынке они немало зарабатывали. Во всяком случае, по меркам обычного москвича, вполне достаточно, чтоб жить-не тужить.
И как-то даже деньги вдруг прискучили Алене. Это ей, которая столько лет пласталась на рынке, которая добывала их в тяжком труде, в недосыпе и в постоянной грязи, вместе с Сашей, конечно, но… Что-то в деньгах есть такое, что отравляет душу, и не потому, что их много или, наоборот, мало, а потому, что они просто-напросто иллюзия жизни, а не сама жизнь!
(Как усмехнутся или возмутятся сейчас те, у кого денег постоянно не хватает!)
Иллюзия жизни…
А что не иллюзия-то? Мы сами все – иллюзия жизни. Так мог бы ответить Саша, если бы его спросили, конечно. Но его никто не спрашивал. Мы сами всё спрашиваем и спрашиваем, и сами же всё отвечаем и отвечаем.
А если нас другие спросят (да еще что-нибудь дельное) – пошлем их всех к чертовой матери. Или ответим так, что толком ничего и сами не поймем.
Иллюзия жизни…
Рядом с квартирой, где они снимали жилье, был некий захолустный клуб, и часто около него (из окна их комнаты хорошо видно) какая-то странноватая молодежь сновала, туда да сюда. Саша комментировал: наркоманы какие-нибудь. Или: шпана подзаборная. Или: бездельники московские.
Может быть, может быть…
Однажды Алена, ради интереса, заглянула туда: что-то ее поразило там. Сказала Саше:
– Пойдем вместе, послушаем.
Он махнул рукой:
– Чего я там не видел! Хочется – ходи, но ты мне толком объясни: что там такое?
– Да не могу я объяснить. Вот я тебя сама спрошу: что такое просветление?
– Чего? Откуда я знаю?
– Вот и я не знаю. Верней, слово такое знаю, а смысла не понимаю.
– Походи-походи, там тебе объяснят, – усмехнулся Саша. – И охота после работы, как дуре, переться туда. Ложись-ка лучше рядом, телевизор посмотрим.
– Ну да, как дед с бабкой, на печи, так мы у телевизора. Тошнит уже.
Ревновал ли он ее? Нет, конечно, потому что столько лет они вместе, породнились больше, чем муж и жена. Муж и жена – у тех штамп, а у Саши с Аленой любовь, ее штамповать не надо, ей не нужны подпорки и подмостки. С другой стороны, и приятного мало, что по вечерам он теперь частенько один оставался. Видел только в окно, как Алена входила в клуб, дверь захлопывалась за ней – и всё.
– Танцуете вы там, что ли? – спрашивал Саша. (Он терпеть не мог танцев и тусовок.)