– «сын раньше отца». Научное, латинское название безвременника – колхикум. Стоит напомнить, что древней Колхидой называли территорию современной Абхазии. Именно в эти края отправились легендарные аргонавты добывать золотое руно.
В луковицах безвременников словно бы работает невидимый хронометр, который говорит в начале осени – пора цвести! Луковицы этих растений можно в конце лета поместить в стеклянный сосуд и засыпать керамической крошкой – они все равно в положенный срок дадут цветоносы. Откуда такое необычное поведение? Историческая родина безвременников – Западная Азия и Средиземноморье. Лето в тех краях жаркое, не каждое растение его выдержит. Вот и пришлось безвременникам приспосабливаться – сначала весной быстро набирать силы, а цвести уже осенью, когда дни становятся не такими раскаленными.
У безвременников есть еще одна «фишка», которая помогает им выживать в природе. До сочных подземных луковиц растений, хранящих запас питательных веществ, всегда находится много охотников. Чтобы их отвадить, все части безвременников – и листья, и луковицы – содержат ядовитое вещество. По латинскому названию растения его стали именовать колхицином. Как и многие яды, его издавна применяли в медицине.
Впервые о лечебных свойствах безвременников упомянул в своих сочинениях Педаний Диоскорид. Он был военным врачом римской армии в I веке нашей эры, во времена правления императора Нерона. Помимо своих прямых обязанностей, Диоскорид увлекался ботаникой и собирал сведения о лекарственных растениях. Его труд жизни De materia medica («О лекарственных веществах») включал описания более 600 растений и около тысячи различных медицинских препаратов. Этот труд Диоскорида сохранился в истории. В Средние века он служил настольной книгой будущим врачам. Безвременник упоминается в нем как верное средство лечения подагры.
Над причинами этого заболевания, чье название можно перевести с латыни как «капкан для ног» (от гр. podos – «нога», ager – «капкан»), размышлял уже знаменитый врач Гиппократ. Столетия спустя, уже в XVIII веке, англичанин Томас Сиденгам так описывал боль во время приступа подагры: «Чувствительность пораженной части ноги настолько сильна и жива, что она не может переносить ни тяжесть одеяла, ни толчки от чьего-то хождения по комнате. Ночь проходит в пытке». Художник Джон Гиллари в том же XVIII веке на своей картине «Подагра, грызущая ногу» изобразил эту хворь в виде черта.