– И где искать-то? Тут больше нет никого. Поэтому… я согласна.
– Согласны? – повторил Юрьевский будто бы по слогам.
– Ну… да. Если вы, конечно, не шутили. Можете меня… э-э-э… поиметь. Трахнуть. Или как вы там это называете.
Он слегка нахмурился.
– Слушайте, я же объяснил… вам вряд ли будет приятно.
– Да почему? Вы насилуете женщин?
– Нет.
– Тогда почему?
Генеральный вздохнул, закатил глаза.
– Ладно, проще показать. Пойдёмте.
И зашагал к своему кабинету.
– Коньяк брать? – крикнула я ему вслед.
Юрьевский остановился, немного подумал.
– Берите. И стаканчики тоже.
– Это само собой.
3. 3
В кабинете было темно, ещё темнее, чем в остальном офисе. Генеральный, кажется, собирался зажечь свет, но я рявкнула:
– Вы что, с ума сошли? Шестнадцатый этаж и напротив куча домов. Нас же увидят!
– Стесняетесь? – Он улыбнулся.
– Нет. Но в таких случаях – да.
Юрьевский кивнул, подошёл ко мне вплотную, отобрал коньяк и стаканчики, поставил их на свой стол.
Где-то глубоко внутри меня – наверное, в печени или селезёнке – билась трезвая Света. Она истошно вопила, что нужно срочно уносить ноги.
Но пьяным, как известно, все океаны по колено…
– Раздевайтесь.
Я глупо захлопала глазами.
– Э-э-э… Не поняла…
– Что тут непонятного? Раздевайтесь полностью. Я люблю брать голых женщин.
Я на миг опешила от подобного требования.
– Что, уже передумали? – в его голосе слышалось ехидство.
– Не дождётесь, – покачала головой я… и начала раздеваться.
Может быть, это случилось, потому что я была пьяная. Не знаю. Но когда я постепенно снимала с себя каждый элемент одежды, а Юрьевский просто стоял рядом и смотрел… в общем, я никогда в жизни так не возбуждалась.
Хотя он ничего не говорил. Не трогал. Просто смотрел.
– Неплохо, – кивнул, когда я сняла с себя последнее, что оставалось – трусы. – Повернитесь.
Повернулась.
Не знала, что взгляд можно чувствовать, словно прикосновение…
– Симпатичная попка. Идите ближе к столу.
Я сделала несколько шагов вперёд, пока столешница не упёрлась мне в живот.
– Нагнитесь.
Нагнулась. Юрьевский подошёл ближе и прижал меня ладонью к столу так, что я почти размазалась по поверхности. Она была прохладная – я особенно чувствовала это грудью и сосками – и я возбудилась ещё больше…
Как он это делает?! Или это не он, а коньяк?
– Раздвиньте ноги, – голос генерального слегка охрип. – Сильнее.