– Люська что ли? – перебивает тесть. – Та еще стерва.
– Нет, Елена Станиславовна, врач.
– А, эта нормальная баба. На заводе у нас в медпункте работала.
Эх, хороша с… – Тесть осекается и испуганно оглядывается на дом. –
Хороший специалист, – повышает громкость, – уколы ставит во! –
Показывает пальцем, какие именно. Но его "прогиб" остается
незамеченным – Тошгоша в этот момент не поделили то ли поварешку,
то ли промакашку, и своим ором оглушили всю округу.
– Я на минутку, а ты продолжай. – Тесть скрывается в бане,
закрывает за собой дверь, но почти тут же выходит. Снова
затягивается папироской.
– Врач говорит, вернется все. Память в смысле. – Я не уверен,
что он следит за нитью нашего разговора, поэтому еще раз повторяю
про осмотр и вердикт Елены Станиславовны. – Но мне бы сейчас
вспомнить. Вот дочка ваша, например, куда-то пропала. А куда? Не
помню.
Развожу руками. Тесть слушает внимательно, сочувственно кивает,
но пока ничего не отвечает. Навскидку ему лет сорок семь-пятьдесят,
вид усталый, в целом выглядит как типичный заводской работяга.
Такие любят пропадать на бесконечных рыбалках, оседать в гаражах
или прятаться в банях. Более чем уверен, что в этом убежище он
провел все утро, пока мы с детьми собирали помидоры и я
периодически собачился с тещей.
– Поэтому, собственно, и спрашиваю – что с дочкой вашей
случилось? – пытаюсь поймать его внимание, но затуманенный взгляд
ускользает. – Куда она пропала?
Я не свожу глаз с кухонного окна, отсюда оно хорошо видно. Теща
маячит у стола, детей не видно, но слышно прекрасно. Блинчики
доедены, конфликт исчерпан, но они осаждают бабушку вопросами.
Прекрасно понимаю, что пять детских голосов – отличная маскировка
шума, но на всякий случай еще снижаю громкость.
– Что с Алей?
– Уехала, вроде, куда-то. – Он как будто в астрале. Есть ли
жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, науке это неизвестно…
– Вроде? Вы не знаете, куда уехала ваша дочь?
– Она вообще-то твоя жена. – Выходит из сумрака и, кажется,
начинает на меня злиться. Да и пофиг.
Ему наш разговор в тягость. Он тяжело вздыхает, трет лоб, ерзает
и постоянно оглядывается – то на дом, то на меня, то в глубину
бани.
– Так я же пояснил, что память отшибло.
– Ладно, ты это, не серчай особо, – смягчается тесть. – У матери
лучше спроси. Я в эти бабские дела не лезу.