Зина ахает, бледнеет и прислоняется к стене. Либо эта девушка
сильно впечатлительная, либо у нее скрытые актерские таланты.
– Не все так страшно! – спешу ее успокоить. Дату сегодняшнюю
вот, к примеру, помню! Да я уверен, что и все остальное вспомню
достаточно быстро. Только вот сейчас надо что-то делать.
Я стараюсь говорить как можно небрежнее. Типа, подумаешь, память
потерял, так себе проблема.
– Мишенька, тебе срочно надо к врачу! – Зина хватает мою руку и
начинает ее энергично трясти. – Я сейчас к Елене Станиславовне
сбегаю, она подскажет, к кому лучше обратиться. Я мигом, стой
здесь.
Она срывается и бежит вниз по ступенькам.
– Зина! – кричу ей вслед. Она замирает и оборачивается. – Не
надо никуда идти и никому ничего говорить.
– Но ты ведь… – она недоверчиво меня оглядывает, но больше
никуда не спешит.
– Особенно детям и соседям. Сам разберусь.
– Но дети же… – лепечет она, но фразу не продолжает.
– Не надо их пугать зря. Я схожу к врачу. – Для убедительности
медленно киваю. – Завтра с утра и схожу. А сейчас мне нужно в
садик. И я был бы тебе очень признателен, если бы ты мне помогла.
Буквально в двух словах поясни, что здесь произошло.
– Ага, поняла. – Зина снова поднимается по ступенькам. – Значит,
так. Я была в комнате, как вдруг услышала, что на кухне
загрохотало. Ну думаю, упало что-то. Выхожу – а ты молоток уронил.
Я говорю, что случилось. А ты – дверца отваливается, надо
прикрутить.
– Зина! – жестом останавливаю поток ее речи. – Давай к сути.
Самое основное.
– Так я к сути и иду. Смотрю, ты табуретку берешь, а там ножки
расшатанные были…
– Где Алевтина? – прерываю ее вопросом.
Зина замирает и вновь повторяется круговерть со вздохами,
прикладыванием рук, потиранием висков.
– Ладно, спрошу у кого-нибудь еще, – делаю шаг к ступенькам.
Зина тут же юрко оказывается рядом со мной.
– Она ведь… ушла… – Ее шепот так близок, что меня обдает мятным
дыханием.
– В смысле, ушла? Надолго? А дети?
– Сказала, что ты справишься. Что раз ты с вахты вернулся, то
теперь твоя очередь ими заниматься. Я ночью шум услышала, на кухню
вышла, смотрю, а она в темноте к выходу пробирается. Чемодан ваш
огромный тащит. Этот тот, с которым ты из армии возвращался. А в
другой руке узел. Ну я и говорю, далеко собралась-то? А она мне –
не твое дело, сиди в своей конуре и не высовывайся. Алевтинка-то
никогда особо слов не выбирала. Отпихнула меня в сторону и шасть за
дверь. Я на кухню бегом, в окошко смотрю – так и есть. Улепетывает,
только ее и видели. И не страшно ведь по ночам ходить. Я хотела
тебя разбудить, но…