Паспорт среди всей этой кучи всего один. Темно-красная обложка,
края чуть обтрепаны, будто его долгое время таскали в заднем
кармане.
Медленно читаю каждую строчку.
Паспорт гражданина Союза советских социалистических
республик.
Потапов Михаил Евгеньевич.
Надо же, имя и отчество совпали. Весьма удобная опция. Фамилия
забавная – Потапов. Представляю:
– Дорогой, у нас будет мальчик! Какое же имя подойдет к нашей
фамилии?
– Давай Мишкой назовем. Михайло Потапыч – клево же звучит.
Кликуха для школы готова.
– А когда у него дочка родится, уломаем назвать ее
Машенькой.
– Да ты сама креативность!
Ладно, спасибо, что Потапом не назвали.
Переворачиваю страницу. Дата рождения – десятое сентября тысяча
девятьсот пятьдесят второго года.
Фига се! Мне двадцать пять лет, четвертной юбилей и… у меня уже
пять детей. Реально? Пять в двадцать пять. О чем эта безумная
парочка только думала…
Эх, Мишка, когда ж ты успел настругать такую толпу детишек. А
сколько, кстати, лет Алевтине? Мало ли, может, он взял в жены
взрослую даму с кучей ребятни. И из этой толпы его – только
младшая. Как раз та самая Машенька.
Ну, максимум близнецы. Вторая девочка внешностью выбивается из
общего семейного образа, но это вполне может объясняться тем, что
дети похожи на мать, а она – на отца. Если они не мои, конечно.
Держать в руках свой главный документ весьма волнительно.
Провожу пальцами по затертым страницам. Этот паспорт явно повидал в
своей жизни многое.
В коридоре раздается грохот. Хлопает дверь, слышу шепот. Он
прерывается грозным хрюкающим рыком.
– Жрать давай! Быстро!
– Нечего пока. Угомонись уже. Готовлю. – Женский голос отвечает
тихо и испуганно.
– Ах, ты ж стерва!
Ну, понятно. Проснулся оголодавший Геннадий. Бушует, требует
внимания. Странно, но Люси-пусины возгласы я не слышу. Душ я
принимал не так давно, воду было еле слышно, но ее шум сводил
соседку с ума. А на действия буйного Геннадия она реагирует ровно
никак. Наверное, увлеклась своими бухгалтерскими делишками или
уснула так крепко, что никакой сосед ее не поднимет.
Грохот повторяется, теперь он похож на звук упавшей
металлической крышки. Как бы дети не проснулись. Выхожу в коридор,
прикладываю ухо к двери нашей второй комнаты. Тишина. Дрыхнут.
На кухне горит свет. Пахнет луком и жареным мясом. Генка сидит
на подоконнике и пьет молоко прямо из бутылки. Зина суетится у
плиты.