— Скройтесь! — взмахнула рукой и щелкнула пальцами.
И тут же, словно по волшебству, крылатые милашки исчезли, зато в комнату ураганом ворвалась толпа людей, и впереди всех семенила женщина в широких одеждах. Где-то я ее уже видела.
— Ах, шилесса Мия! Мы уж и не чаяли…
— Такая радость! Видел бы вас батюшка…
Люди засуетились вокруг меня, захлопотали. Я смотрела на них круглыми глазами, ничего не понимая.
— Кто вы? Где я?
Все вокруг казалось странным: эти люди в непонятной одежде, их слова, восторги, обращение ко мне. Да и на мне платье в пол, а грудь невыносима стянута, невозможно сделать полный вдох.
— Снимите с меня это!
Я дернула плечом, завела руки за спину, пытаясь найти застежку. Ко мне бросилась кареглазая девушка.
— Ослабить шнуровку, шилесса?
— Что? Какую шнуровку? — не поняла я и вдруг до меня дошло — корсет. На мне древний корсет. — Да, ее.
— Выйдите все! — приказала людям женщина.
«Где же я ее видела? — напрягла мозги. — Только что видела».
Но память пока отказывалась помогать хозяйке, зато шок прошел, в работу включились мозги.
«Так, я не в больнице. Но место странное, больше похоже на съемочную площадку. Не могла же я переместиться с улицы сразу сюда. Или меня жених похитил? Черт! Это надо проверить!»
Девчонка ослабила шнуровку, и дышать стало легче. Я заметила в углу что-то похожее на зеркало, бросилась к нему и отпрянула, так испугалась отражения.
Нет, я видела себя, но в совершенно непонятном образе. На мне было нежно-голубое платье с широкими рукавами и юбкой. Талия перехвачена синим корсетом, который высоко поднимал грудь. Волосы убраны в высокую прическу, но сейчас немного разлохматились, и украшены лентами и заколками.
Совершенно не та Мия, что я привыкла видеть каждое утро. Та обычная городская девушка, живущая в век технологий. Она носит джинсы, футболки, куртки, убирает волосы в высокий хвост, бегает по утрам и выдает библиотечные книги подросткам и старушкам.
А эта нежная фиалка с растерянным лицом, кисейная барышня, готовая в любую минуту хлопнуться в обморок. На ней нет ни грамма косметики, а полупрозрачная кожа сияет розовым светом, более интенсивным на щеках, серые глаза, всегда казавшиеся мне не слишком выразительными, сейчас словно подернуты дымкой и отливают серебром.
— Кто это? — шепнула я деревянными губами.