– Чего с ними делать-то?
– В смысле?
– Ну вроде как ни за что получены. Дома-то и участки не продали?
– Забирайте себе. Это вам компенсация за то, что пришлось терпеть от банды Огурцова.
– Ты так думаешь?
– Уверен. Снимай со счета, а хочешь оставь.
– Сниму часть. Крышу надобно перекрыть.
Уланов усмехнулся:
– Тогда все причитающиеся тебе деньги снимай. Стоит начать ремонт, крышей не ограничишься.
Кузьмич вздохнул:
– Это точно. А может, и не перекрывать? Ну течет маленько, так только весной да осенью, таз подставил, и ничего. А с другой стороны…
– Решай сам. Деньги твои.
– Эх, лучше бы не было, теперь всю голову сломаешь. Поеду к Василичу, у него совета просить.
– Привет ему!
– Передам.
– И совет проси до того, а не после того, как приметесь за его огненную воду.
– Это разберемся.
– Ну мы поехали, Кузьмич.
– Хорошего отдыха. А бабы ваши, гляжу, базар затеяли, давно, что ли, не виделись?
– Да лет этак пятнадцать.
– Ну, тогда конечно.
Офицеры уложили добытое у Кузьмича в багажник, а точнее, кое-как втиснули. Сели в машину.
Водитель спросил:
– К острову?
– Дорогу-то знаешь?
– Я же местный.
– К острову, Миша, – сказал Гарин, – и не спеши, здесь подвеску в момент оставить можно.
– Да знаю, Борис Борисович.
Уланову не терпелось узнать, о чем так оживленно беседовали в их отсутствие женщины. Но те, как по команде, замолчали. По лицам было заметно: нашли общий язык и без всяких претензий.
«Ниссан», объезжая колдобины, вышел на лесную грунтовку, по ней до параллельной дороги, свернул налево и пошел к реке.
На песчаный берег напротив острова вышли через полчаса.
Покинули салон. Потянулись. Светило солнце, тепло, на реке полный штиль. Благодать да и только.
Гарин взглянул на Уланова:
– Ну, как тебе наша природа?
– Отлично, Боря. Надо найти лодку Кузьмича.
– Не проблема.
Он повернулся к водителю, который выносил из машины сумки, баулы, снасти, палатку.
– Миша!
– Да, Борис Борисович.
– Будь добр, здесь слева в осоке должна быть лодка с веслами, найди ее и пригони сюда.
– Есть.
– Ты официальность оставь для отдела! Мы здесь все отдыхающие.
– Так точно, товарищ полковник.
– Ты неисправим.
Сержант Овсянкин разделся до плавок, вошел в воду, фыркнул:
– А водичка-то холодная.
Уланов сказал:
– Понятное дело, не май месяц.
– А может, тут родники.
Он скрылся в осоке, оставляя за собой прореху.