Девушка забыла про свои неуверенность и нерешительность перед главным врагом детства Никитой Мурановым три года назад, но сейчас они снова вернулись. Причем помноженные, казалось, на тысячу.
Пока за соседской дверью слышались шорох и шаги, Аквилева трясущимися пальцами поворачивала ключ в замке. Когда он знакомо щелкнул три раза, девушка рванула в сторону лестничного пролета, надеясь скрыться от посторонних глаз. Но не получилось.
Дверь соседской квартиры распахнулась полностью, и оттуда вышел ее молодой задумчивый хозяин, сжимающий в одной руке ключи, а в другой мотоциклетный шлем. Сначала он не заметил девушку, а потом резко поднял голову и замер. Фера тоже застыла в нелепой позе – стоя на цыпочках и пригибаясь.
Молчание затягивалось.
Девушка медленно разогнулась и неуверенно пробормотала:
– Привет.
Парень кивнул, продолжая прожигать ее взглядом. Он явно не ожидал ее здесь увидеть.
Фера неуверенно улыбнулась и поспешила на площадку перед лифтами, а затем к двери, ведущей на лестницу.
– Ты куда? Лифт работает, – окликнул ее мужской настороженный голос.
Аквилева, тихо простонав, закрыла дверь, вернулась, вызвала лифт и сцепила трясущиеся пальцы за спиной. «Это мне кара за Лану», – убеждала она себя, слушая, как недалеко Никита закрывает дверь квартиры и подходит к ней.
Муранова она не видела с момента выяснения отношений еще во время «приручения» комнаты. На следующее утро после их разговора Фера чувствовала себя ужасно, сгорая от стыда за свои слова и поведение. А затем два с половиной года они не виделись, потому что девушка старательно избегала парня. Причем это было довольно просто, учитывая то, что большую часть года она проводила в училище и только на летние каникулы приезжала погостить к родителям, а в это время Никита в основном всегда был занят. Сначала экзамены, потом практика, а затем сразу отдых в других странах. В общем, встретиться до этого утра у них не получалось, чему Фера была рада.
За это время Муранов почти не изменился. А вот Фера значительно выросла, что, судя по всему, не скрылось от глаз парня, пристально разглядывающего девушку с ног до головы. Фера нервно дернула подол юбки, проклиная себя за то, что не оделась скромнее, чего не делала уже очень давно, поддерживая в некотором роде вызывающий, смелый стиль Четырех стихий.