Лично я никогда не сталкивался с
четвёртым классом опасности в Лоботомии, и, если честно, не горел
бы желанием получить подобный опыт. Но думаю, к таким ситуациям
стоит отнести полное вымирание комплекса, а также появление «Птицы
Апокалипсиса» или «Белой Ночи». Это точно не та угроза, которую
было бы возможно победить в чистом поле, а не в небольших
казематах, сдерживающих буйство аномалий. И если даже Арбитр слёг в
стенах нашего комплекса, то... Меня никто отсюда не спасёт. Как и
бедолагу, чьи немногочисленные записи покоились в моём отчёте.
Анжела будто специально подсовывает мне эти крючки... Чтобы
что?
«Это конец. Я последний выживший из
Дисциплинарного отдела, а также, скорее всего, единственный на
среднем уровне комплекса. Прямо сейчас я забился в одну из
открывшихся камер содержания и закрыл за собой дверь в надежде на
то, что меня не найдут.
Капитан, агент пятого уровня... Я и
забыл, когда присоединился к корпорации. Я работаю здесь так давно,
что мой блокнот уже потерял весь свой приглядный вид, Э.П.О.С.
снаряжение приросло к телу, а дары покрыли большую часть моей кожи.
Столько управляющих прошло через меня, что на пятый раз я перестал
запоминать их лица. Всё кажется одинаковым и нечленораздельным в
этом потоке времени.
Никакой связи от моей команды, уже
несколько часов в комплексе играет мелодия третьей тревоги, и все
клерки давно мертвы, разбросав свои внутренности по коридорам. Я
абсолютно один в пустом комплексе. Воздух такой пресный, что тяжело
дышать, и голова идёт кругом, не давая возможности мыслить
адекватно.
Управляющий молчит, сефиры давно
перестали передавать информацию, и только ужасающий вой аномалий
заполняет пустоту в моей душе, раздаваясь раз в несколько минут из
отдалённых уголков комплекса. По крайней мере, я знаю, что я здесь
не один. Руки предательски дрожат, а я боюсь выйти из собственной
клетки...
Тревожная мелодия сирены стихает, и
на её место приходит более спокойная и проникновенная... Доселе
незнакомая мне мелодия. Сердце предательски останавливается, а
холодные капли пота текут со лба. Я пытаюсь хоть как-то отвлечься
записями в дневнике, но сейчас мне тяжело даже дышать. Четвёртая
тревога. То, чего никто и никогда из ныне живущих не слышал. Слёзы
непроизвольно выступили на моём лице, а воля к жизни пропала
совсем. Парализующий заряд пронзил моё тело, а мурашки покрыли всю
кожу. Ноги подкашиваются, а тело немеет... Я не знаю, сколько ещё
мне осталось жить...».