А Марго так и сидела, разглядывая фото. Аккуратно вытащила из сухих пальцев фотокарточку. На ней Лев. Ему лет шестнадцать. Я бы точно влюбилась, если бы училась с ним в параллельных классах.
– Знаешь, Вера, я ведь не знала о его существовании, пока ему не стукнуло пятнадцать. Сын не был разборчив в связях. У Льва другая мать. Не та, что у Петра. И жил он не так, как мы. Наверное, поэтому его так тронула твоя судьба. Вы ведь почти родственные души. Твоя мать – кукушка. Да и его не лучше была. Слонялась от одного мужика к другому в поисках тугого кошелька.
– Вы ведь не верите, что он умер, Марго? – спрашиваю с глубокой обидой. Хмурюсь, ощущая, как лоб сгладывается гармошкой, а лицо уродует гримаса боли.
Женщина поднимает на меня свои выцветшие глаза. Полные глубокой печали.
– Как не верить, Вера, когда его тело привезли? В его одежде, с его часами, которые я ему подарила. Как не верить?
Порывисто поднимаюсь, отворачиваюсь, вытирая горячие слёзы. Ощущая, насколько лёгким не хватает воздуха. Но каждый вздох даётся с трудом.
– Скажите, зачем я была нужна вам? Ведь я вам никто.
17. Глава 17
Глава 17
Брови Марго взлетают вверх. В таком праведном удивлении, что на миг я начинаю верить в то, что она не знает правды. Но тут же останавливаю свой наивный порыв.
– Как это никто? Лев все эти годы заботился о тебе. Отправлял твоей матери деньги на твоё содержание. Стал бы он это делать для той, кто нам никто?!
На лице Марго истовая вера. Только слова не имеют ничего общего с действительностью. Судорожно сжимаю кулаки, трясясь от гнева.
– Какой бред! Я жила в детском доме. Мать видела раз в год. О какой помощи вы толкуете?
От её лживых слов во мне просыпается жгучая обида. Такая сильная и мощная, что на смену ей тут же приходит ненависть.
Я просто не могу понять, зачем так грязно врать. Почему нельзя честно признаться, что они использовали меня в каких-то личных целях?
Кажется, Марго совсем не интересен мой всплеск чувств. Она раздосадованно вздыхает, поднимая на меня выцветшие глаза. На голубой спокойной глади её радужки я вижу себя. Разъярённую, юную и злую.
– Девочка, ты можешь верить мне или нет, но Лев ежегодно отправлял для тебя твоей матери деньги. То, что деньги до тебя не доходили, – вопросы к твоей матушке.
Словно выдохшись, я сажусь обратно на стул, совершенно сбитая с толку. Зачем Лев это делал? Он всё же считал, что я его племянница? Получается, узнал обо мне не после смерти брата, а гораздо раньше? Но почему тогда ОН помогал моей матери, а не Пётр Багров?