— Давай начистоту, я предлагаю не просто работу, а возможность хорошо заработать. При этом бросить это кафе, где тебе не нравится работать, не мотаться по городу по ночам, развозя пьяных и, возможно, порой слишком наглых клиентов. Ведь и такое бывает, Со-ня?
Я сглотнула комок, теряя возможность надменно улыбаться. Он словно читал меня. Будто все знал. Хотя... Может быть, и узнал, раз нашел мою вторую подработку. Мурашки энергично промаршировали по позвонкам.
Кирилл уловил изменение моего настроения, и на его губах заиграла иная улыбка. Победитель! Он уже решил, что выиграл этот бой. Нет уж! Не ему решать, где и как мне зарабатывать.
— Это не аргументы, — протянула я, натягивая улыбку.
Он изогнул бровь, я повторила. Так и глядели, пока Кирилл не произнес то, что меня обескуражило и заставило задуматься, ощутив себя проигравшей стороной. Он словно знал, куда бить.
— У меня три машины. Очень дорогие машины. А вот такая сумма будет поступать тебе на счет каждую неделю, — и, достав из кармана телефон, показал цифры. Видимо, чтобы я поверила глазам, а не ушам, которые могли подвести.
Что же, глазам я верила. И верила фотографиям, которые показывал Кирилл, рассказывая про каждую машину. Кажется, у меня собралась слюна во рту, которая чуть не капнула на блузку, пока я рассматривала настоящие произведения искусства. Автомобили из «такси для богатых пьяниц» вообще не конкурировали с личным автопарком Кирилла.
— Так что, Со-ня, готова принять мое предложение?
Я моргнула, прогоняя наваждение.
— Предложение?
Кирилл кивнул.
— Быть водителем?
Он вновь кивнул.
— За ту сумму?
За деньги, которых мне хватит с головой, чтобы жить припеваючи и накопить на мечту!
— Да, я свое слово держу, Рыжая Соня.
— Есть условие.
Кирилл напряженно уставился на меня.
— Никаких «Рыжих Сонь».
5. Глава 5
— Ой, ты уже дома, — послышался голос Лиды, когда она, кряхтя и шурша пакетами, вломилась на кухню. Я даже не обернулась, продолжая глядеть в окно. — Я еще ужин не приготовила. Представляешь, оказывается, мы съели практически всё! Ни масла, ни молока, ни лука. Вообще ничего не осталось, кроме морковки. Но и она сдохла! Скукожилась от одинокой жизни на полке.
Мои губы едва тронула улыбка.
— Впрочем, ты, Сонь, тоже скукожишься, если будешь только работать.
Сглотнув, я обернулась и взглянула на подругу. Да, видимо, так взглянула, что она перестала щебетать и шуршать пакетами, замерев.