– И зачем мы сюда пришли? – Саше всегда казалось, что водка, которую пьют взрослые, в живот попадает не вся, впитываясь в язык, отчего язык распухает и начинает цепляться за зубы. Потому и говорят они так смешно, вот как Пипетка сейчас, к примеру. – Тут неуютно, холодно как-то! Пойдем обратно, а? А еще лучше – ко мне.
– Ага, и Федора к нам ввалится в самый неподо… непро… – ик! неподходящий – о, получилось – момент!
Грузные шаги приближались, чего и следовало ожидать, ведь сесть или лечь можно было только на маты. Саша свернулся улиточкой и забился в самый дальний угол убежища, туда, где верхние маты свешивались почти до пола. Здесь точно не найдут, если специально искать не будут. А вот перспектива находиться совсем рядом с… Ну и фиг с ними, кролями, я уши руками зажму.
– И зачем бы ей ко мне приходить? – глупо хихикнула врачиха. – Наша мадам обычно приказы по телефону отдает и на утренних совещаниях, ты же знаешь.
– А кто у нас вопит во время траха? Здесь, в цоколе, никто не услышит, а на этаже Федора мгновенно прибежит, ты же знаешь, как она не любит, когда сотрудники… – голос физрука осип, послышалось громкое сопение, игривые шлепки по рукам, потом пол ощутимо содрогнулся – парочка приняла горизонтальное положение.
Саша приготовился зажать уши руками, но процесс не пошел. Вместо этого захныкала Пипетка:
– Ой, больно, попу ушибла! Мне тут не нравится, давай вернемся! И это… как его… эхо дурацкое какое-то! Словно хихикает кто!
– Ладно, вернемся, только сначала выпьем, че с тарой туда-сюда тягаться!
– А бокалы?
– Какие, на …, бокалы? Только что из стакана употребляла, из пластикового. Пей лучше, а то сам справлюсь.
– А тебе – ик! – не хватит? Сегодня разве обезьянку свою не дрессируешь?
– Санька, что ли? Не, он сам дрессируется сейчас, я ему велел упражнения самостоятельно долбить.
– И как вообще, получается что? Не зря я его два года от Федоры укрываю? Ты же знаешь, пацан абсолютно здоровый, да еще и хорошенький какой, на нем фирма неслабые бабки заработать может. И мне мало не покажется, если он все-таки попадется директорше на глаза. Пока малой был, из толпы остальных убогих не очень выделялся – ик! – а теперь ему хоть капюшон какой на башку надевай. Слушай, а может, его изуродовать как-нибудь, а? Глаз выбить, что ли?