– А теперь – музыка! – объявила Елена.
Лев, насупившись, глядел, как Марина неловко топчется на ковре с обнимку со своим омерзительным мужем. К Антону подошла хозяйка дома.
– Потанцуем? – спросила она.
– Спасибо, но я уже обещал Маше, – спокойно ответил Пономарев. И, прежде чем та успела возразить, увлек ее танцевать.
– Забавно, да? – спросил Антон, когда они двинулись по залу под медленную музыку времен своей юности.
– Что именно? – осведомилась Маша.
– Да так. – Антон беспечно улыбнулся. – Ленка раньше меня за человека не считала, а теперь травой стелется. Осипенко тоже все время рожу от меня воротил в школе. Как же, у него дед генерал КГБ, а у меня одна мать и та всего-навсего продавщица в занюханном магазине. Зато теперь он – сама вежливость. Бизнес свой, видите ли, расширять хочет, не войду ли я в долю…
– Антон, – мягко сказала молодая женщина, – мне все это неинтересно. Извини.
– Конечно, неинтересно. – Он крепче прижал ее к себе. – Ты ведь всегда была… такой.
– Какой? – с вызовом спросила Маша.
– Нездешней. Не от мира сего. В школе меня это дико раздражало.
– Я понимаю, – Маша усмехнулась. – Можешь не продолжать, я помню, как ты мой портфель однажды с третьего этажа выбросил.
– Глупый был, – коротко ответил Антон.
Мелодия кончилась, и Пономарев отпустил Машу. Какую-то долю мгновения они стояли друг против друга, глядя друг другу в глаза. Но тут вновь полилась музыка, вихрем налетела Елена и, закричав: «Белый танец, белый танец!» – увлекла Антона за собой.
Маше отчего-то стало жарко. Она взяла бокал с вином и повернулась, но оказалось, что позади нее стоит Лева. Вид у него был обескураженный.
– Смотри, Маша, – выдохнул Рубинштейн горячим, прерывистым шепотом. – Ой, смотри!
– Ты о чем, Левушка? – довольно равнодушно спросила молодая женщина.
– Он с тебя глаз не сводит. Будь осторожна, Маша, умоляю тебя.
– Кто не сводит?
– Да наш авторитет.
– Лева, – Маша положила свободную руку на его рукав и примирительно улыбнулась, – честное слово, ты слишком много выпил.
Но Рубинштейн упрямо покачал головой.
– Маша, ты же знаешь меня. Я реалист и никогда, даже в подпитии, не называл черное белым. Говорю тебе: этот человек опасен. Ты-то, может, видишь в нем Антона Пономарева, с которым училась в одном классе, но запомни: теперь он уже совершенно другой человек. Кто знает, что взбредет ему в голову!