— Сам же знаешь, у тех, кто уже интегрировался, очередь на годы.
— даже через то, что нельзя назвать расстоянием, я различал печаль
в голосе Эрики. Уний ведь был практически своим. — Мы с ним
разговаривали на днях. Вспоминали детство…
— Мне жаль…
А что еще я мог сказать? Я бы с радостью перетащил
энергетическое тело Уния в этот мир, подарил бы ему новую жизнь, и
те возможности, которые сейчас имею сам. Но — как? Денег нет,
доноров тоже еще нет, да и присмотр от местной внутренней
безопасности нельзя сбрасывать со счетов. Причем, это самая первая
и главная причина.
Конечно, можно было пойти в ближайший госпиталь или больницу,
устроится туда волонтером, подыскать молодого умирающего человека,
и попытаться вытащить Уния. Исцеление — однократное — можно списать
и на чудо, явленное лично Спасителем.
Но не когда твой дед обвинен в госизмене.
— Мне тоже, — эхом откликнулась Эрика. И сразу же вернула себе
деловой тон. — Значит, ты заморожен на неопределенный срок, так мне
сказать Координаторам?
— Все верно.
— Рекомендованная связь в режиме доклада — через десять дней.
При изменении статуса — самостоятельно выходи на двусторонний
режим.
— Понял тебя, Маяк.
— До связи, Кочевник.
Оставаться в доме одному не хотелось. Настроение от местных
новостей, и от домашних, было просто отвратным. Так что я накинув
куртку — вечера в сентябре прохладные — и отправился на прогулку.
Похожу, подумаю, верну душевное равновесие — без него мне никак
нельзя.
Маршрут не выбирал, но ноги сами вынесли меня к набережной
Клязьмы. Толпы прогуливающихся бездельников, для которых воздух,
вода и пища были естественным набором ценностей, почему-то
разозлили еще больше. И хотя я понимал, что они-то точно ни в чем
не виноваты, смотреть на них без досады не мог.
Так что свернул к Белой слободе, прошел район Земгорода, и сам
не заметил, как оказался в Стрельцовом переулке. Местечке, куда с
наступлением темноты лучше бы не соваться.
На самом деле, конечно, это был не один переулок, а десятка
полтора кварталов, за которым числилось такое название. В
пятнадцатом веке, это я в учебниках истории прочитал, здесь был
дорогой райончик, всякая столичная богема жила, цари полюбовницам
дома покупали — чтобы не слишком далеко ходить. А потом случился
Стрельцовый бунт. Который власть утопила в крови, попутно спалив
все постройки до основания.