Ну а всем тем наиболее «наилучшим» его представителям было и впрямь-таки свойственно даже и под ножом беззаветно славословить отца и учителя всего того более чем наглядно ведь «чудного» новоявленного бытия.
Причем это именно он безо всякой в том тени сомнения и породил всю эту серую братию, крепко-накрепко скованную одним лишь скверным душком леденящего все их нутро нисколько так не человеческого, а истого звериного страха.
23
А началось уж все – это именно с того, что чьи-то радужные мечты кровавыми строками, затем столь выпукло вписанные в историю всех без исключения народов России во всем дальнейшем более чем однозначно превратились в блестящую шелуху распрекрасных слов, расходящихся с делами в самые подчас противоположные стороны.
И главное все – это было организовано вовсе не для убийства и смерти, а именно во имя праздника жизни всех тех, кто мыслил себя вполне вправе верховодить всею толпой своих, отныне вовсе безликих сограждан, начисто уж лишенных всякого своего былого гражданства, зато столь наспех получивших право на безысходность серого беспросветно тягостного бытия.
24
Причем вдосталь кое-кому до тех бесславных времен безмерно приевшиеся сущие серость и скука – всего-то лишь производные обычного тихо дремлющего прозябания.
И вот сменить его на ярую усладу извечной борьбы было бы возможно, разве что лишь до чего временно разорвав путы, сдерживающие обывателя в рамках строгого соблюдения всех уж тех социальных и уголовных законов.
А соответственно сему, вытеснить серость и скуку неизбежно само собой означало породить вездесущую темень, да и промозгло скабрезную комиссарскую ложь.
И кстати, серость, по всей ее сути, вовсе не есть самое так естественное преломление чьих-либо столь низменных человеческих качеств, а прежде-то всего являет она собой более чем наглядную канву во всем незатейливо суетливого существования, в котором очень мало творческого, зато немыслимо в ней действительно много истинно житейского и неприметно серого.
25
Ну а когда на землю нисходит красная мгла революции, серыми оказываются буквально-то все, а тот, кто не становится таковым и сердцем своим никак не принадлежит к той главной все нынче на раз безудержно буйно решающей силе, изничтожается или низводится до самого откровенно неприметного уровня.