– Я не тороплю.
– До свидания.
Несколько дней Роман Алексеевич исследовал свою новую территорию. Но туда, куда надо, не залез. Первым делом должен был бы проверить, куда и откуда трубы идут. А повёл себя как обычный горожанин. Кран повернул – вода потекла, и стоит довольный. И почему наследник Колесникова с пониманием гостиничной архитектуры не в ладах?
В пятницу вечером мы с Маринкой и Володей собрались на традиционную рюмашку и обсудили свои наблюдения. Соседи тоже приметили, что в хозяйственном устройстве отеля новый арендатор мало что смыслит. Но зачем тогда он его арендовал? Неужели Колесников старший не мог найти сыночку место поприличнее «Надежды»?
Ничего не понятно.
Мы с отцом проведываем Бабаню по очереди. Это неудобно и отнимает много времени, но не бросать же старушку совсем в одиночестве. Бабаня живёт в своём старом доме, и все разговоры о том, что можно было бы занять апартаменты в отеле, воспринимает в штыки, как попытку нерадивых потомков отобрать последнее. Она ещё бодра и готова сутками резать свои сложные салаты, однако разум всё чаще подводит её, и я задумываюсь о том, что однажды она начнёт забывать выключить плиту. Пока до такого не доходило, но отдельные звоночки тревоги уже прозвучали.
Моё отношение к Бабане противоречиво и исполнено с одной стороны, детских обид, с другой стороны, взрослой благодарности. Она меня растила, учила всему, что знала сама, а в её строгой требовательности, стоившей мне многих слёз в детстве, не было собственно злости. Ей было за шестьдесят, когда вдруг оказалось, что надо растить ещё одного ребёнка. Это была непосильная нагрузка, и то, что Бабаня доводила меня до слёз, было результатом её внутренней усталости.
Лет в двенадцать я заявила Бабане, что хочу стать актрисой. Бабаня удивлённо подняла брови, а через неделю передо мной легло несколько листов убористого текста. Краткий перечень того, что мне надо прочитать, освоить, выучить наизусть. Я начала учить какую-то пустяковую роль, а заодно выслушивать издевательские комментарии Бабани. Она твердила, что я некрасива, плохо говорю, нелепо двигаюсь, и никогда не смогу никому понравиться. Я упрямилась, но силы были неравны. И я сказала себе, что всё это кривляние на публику – не для меня.
Через какое-то время я увлеклась наблюдениями за улитками и червяками, которые обитали в нашем дворике. Да и пустоши вокруг лиманов кишели разной мелкой живностью. Я глотала книжки по биологии, ковырялась в маленьких норках и даже раздобыла рекламную брошюрку биофака столичного университета. Бабаня предложила мне ощипать и разделать курицу. С этим я справилась. Но потом за ерундовую провинность Бабаня растоптала большую виноградную улитку Аниску, которая жила у меня в стеклянной банке. Я была безутешна всё лето. С биологией было покончено.