Если зависть и подлость владеют тобой,
Значит, ты наделён недостойной судьбой.
Объяви им войну, чтобы стать Человеком,
И победой своей заверши этот бой.
Будь пороков своих многократно сильней —
И достигнешь почёта и радостных дней.
Если будешь всё время о заднице думать,
То в итоге окажешься именно в ней.
Мне ли знать, что шепнёт Азраил на заре,
Когда всё ж упокоюсь на смертном одре,
Но я знаю, моё сокровенное слово,
Не скользнув на бумагу, умрёт на пере.
В потребительском мире души не найдёшь,
В политических дрязгах воинствует ложь,
И семейная жизнь в дисгармонии чахнет —
Не от этого ль ты по-хайямовски пьёшь?
Зациклившись на том, что жизнь – одни страданья,
Противоречишь ты основам мирозданья:
Да, мы страдаем здесь, но и в любви живём,
Когда даются нам сладчайшие свиданья.
Я знаю, ты верна – иначе быть не может!
Иначе нас судьба обоих уничтожит.
Уверен я в любви возвышенной твоей…
Но что-то всё равно моё сознанье гложет.
Пускай не пел я арии в «Ла Скала»,
Но жизнь меня в другом поднатаскала:
Пишу стихи, надеясь избежать
Забвения ехидного оскала.
Тщеславие толкнуло Герострата
Испепелить, что душам было свято,
Но он достиг того, чего хотел,
Войдя в историю, хоть и треклято.
Явились мы сюда как временные гости
И скоро ляжем все рядами на погосте,
Но тратим жизнь на то, чтоб золото копить…
А что возьмём туда? Свои гнилые кости.
Из года в год, из века в век
Живёт, страдая, человек,
Не понимая в хищной гонке,
За что он ввергнут в этот бег.
Что-то скрывает в недрах всякая в мире повесть,
Лишь намекая тонко, каждый живущий – помесь
Ангела, дьявола, Бога и светло-тёмной бездны,
Где регулярно гибнет и воскресает совесть.
Да сгинет тот, кто в истину плюёт,
Кто родину, поганя, предаёт,
При этом не смущается нисколько
Вести себя как нравственный урод.
У Господа достаточно проблем,
Помочь не в состоянии Он всем,
Поэтому ты сам активно действуй,
Чтоб не зачахнуть от невзгод совсем.